Кодекс Снеговика

– Юлий! Я же просила тебя, умоляла, а ты воспользовался…

– Машенька, – старик тут же изменился в лице, привстал на полусогнутых ногах, – ничего ведь не случилось. Мы вполне дружески разговариваем. Просто по-соседски. И молодой человек, подтвердит. Ведь, правда, Вадим?

– Да, да, конечно, – Вадим тоже почтительно приподнялся. – У нас обыкновенная беседа. Я вышел погулять, встретил Юлия… э-э… Васильевича и мы разговорились о футболе.

– О футболе? – Мария Федоровна недоверчиво перевела взгляд с одного на другого.

– О футболе, о футболе, – оба закивали головами. – Не беспокойся, Маша. Я еще немного посижу и скоро приду. Ты ложись, не утруждай себя. И обязательно накрой спину оренбургским платком…

Мария Федоровна внимательно оглядела мужа, отметила для себя застегнутый на все пуговицы полушубок и белые валенки, и хотя осталась в сомнениях, но немного успокоилась и закрыла окно. Однако Юлий Васильевич знал, что она продолжает за ними наблюдать сквозь ячейки тюлевой занавески.

– Спасибо за поддержку, но я настаиваю на своем, – полушепотом продолжил старик. – Если вы не расскажете сейчас мне все об этой снежной бабе, я завтра всем и каждому в поселке расскажу, что вы и есть тот самый вратарь, который забил сам себе гол. И генералу расскажу. Он старый болельщик и, если узнает вас, то… Мне даже страшно представить.

– Это же шантаж, Юлий Васильевич. Вам не стыдно?

– Бизнес есть бизнес. С волками жить, по-волчьи выть.

– Это низко и недостойно бывшего руководителя отдела культуры.

– А шаманить под моими окнами достойно?

– Кто шаманит?

– Я все видел! – чуть было снова не вскрикнул старик, но вовремя вспомнил о внимательных глазах за тюлем. – Я все видел. Вы гладили снежную бабу, и ваш лысый приятель ее гладил, и дочка ваша все время приходит сюда, и кошки с собаками, и вороны какие-то вьются. И даже дятел! Или вы расскажете, что все это значит, или я сейчас же иду к генералу. Чему вы улыбаетесь? Я не шучу…

Вадим действительно невольно улыбнулся, глядя на распалившегося старика. Ему и впрямь стало смешно от этой ситуации – два взрослых человека, один из которых вполне преклонных лет, всерьез спорят о снеговике. Он сейчас сам не понимал почему, но старик в эту минуту стал ему симпатичен своей детской одержимостью, которая способна за секунды менять знак плюса на знак минуса – от возмущения до восторженности. И тут же он подумал, а не следует ли действительно рассказать этому бывшему секретарю отдела культуры и спорта всю правду? Ему показалось, что старик, который выглядел вполне «неотмирасегодняшним», легче сможет поверить в Снеговика, чем Коля, хотя и Колю ему сегодня почти удалось убедить.

– Послушайте, Юлий Васильевич, не горячитесь, а то ваша супруга будет недовольна. Вы меня на самом деле очень напугали своими угрозами, я прошу вас о снисхождении. Но вы поставили меня в затруднительное положение.

– Я вовсе не пугал вас, – старик стушевался. – Просто… Мне кажется… Я каждый день это наблюдаю… Хотелось бы знать… Разве так трудно объяснить?…

– Мне вполне понятно ваше беспокойство. Действительно, мы вели себя несколько странно и могли вызвать у вас кое-какие подозрения. Но поймите, что наши действия никому не приносят вреда. Мы не сатанисты и не террористы и даже не адвентисты седьмого дня, поэтому имеем право вести себя так, как нам хочется.

– А чем вы докажете, что ваши действия ничем мне не угрожают?

– А чем вы докажете, что угрожают? Мы свободные люди и живем в свободной стране.

– Ваша свобода кончается там, где начинается моя свобода, – Юлий Васильевич вовремя вспомнил эту избитую фразу.

– Но на вашу свободу мы никак не посягнули.

– Посягнули! Я стал плохо спать, у меня конфликт с супругой, Генерал подозрительно косится на меня, вороны то и дело каркают под окном. Это все из-за вас…

Искренность отчаяния, прозвучавшего в голосе старика, придало Вадиму решимости. Оставалось только найти необходимые слова – особенные слова, которые смогли бы объяснить взрослому человеку то, что объяснить можно только ребенку. Вадим вспомнил свой разговор с дочерью, когда она первый раз рассказала ему про Снеговика. Оставалось только удивляться, как она смогла всего за пару дней вырастить в нем веру в небывальщину, словно дерево из горчичного зерна. Может быть, тогда Снеговик ей помог? «Снеговик, помоги же и мне», – мысленно попросил Вадим. Но никто ему не ответил…

– Что ж, – через вздох начал он. – Если вы настаиваете, то я мог бы вас посвятить в некоторую тайну, только… Проблема ведь не в том, что мы что-то скрываем, а в том, что в это трудно поверить… Поэтому, чтобы не загружать вас лишней информацией, я предлагаю оставить тему снеговика, так сказать, за скобками. Не в нем сейчас дело. Главное сейчас это то, что нам всем угрожает беда. Большая беда. А откуда я это узнал, давайте пока не будем уточнять. Сейчас нужно думать только о том, как избежать этой беды.

– Какой беды? – нетерпеливо переспросил Юлий Васильевич. – О чем вы говорите?

– Кое-кто хочет поджечь вон тот дом, – Вадим махнул рукой в сторону владений артистки.