Кодекс Снеговика

Захмелевшая Катерина решила вздремнуть. Она сказала, что поспит не больше часа, а потом будет придумывать блюда на новогодний стол. Анюта хотела еще поиграть на скрипке, но вспомнила, что мама спит, и решила отложить это удовольствие. Она поймала себя на мысли, что впервые подумала о скрипке, как об удовольствии. Тот красочный Ридинг произвел на нее большое впечатление. Ей хотелось поскорее еще раз попробовать.

– Снеговичок, – позвала она. – Сыграй мне что-нибудь такое же цветное…

Снеговик не отозвался.

«Ему нужна энергия», – поняла Анюта.

Она спустилась на первый этаж. Папа курил на веранде. Анюта накинула шубку и вышла к нему. Она поцеловала его в колючую щеку и села рядом. Вадим приобнял ее и стал курить в сторону, чтобы дочь не глотала его дым.

– Папа, ты помнишь наш разговор в лесу? – сходу начала Анюта.

– Частично, – ответил он. – Напомни в деталях.

– Деталей было много, но я напомню тебе только о двух. Во-первых, надо погладить снеговика. Во-вторых, наш поселок сожгут.

Папа затушил окурок в стеклянной банке, игравшей роль пепельницы.

– Дочура, – сказал он, – насчет «во-вторых» я пока не готов обсуждать. Твой фокус с котлетами, конечно, был довольно интересным, но… недостаточно убедительным.

– А насчет «во-первых»…

Вадим вздохнул, хотел потянуться за второй сигаретой, но одернул себя.

– Это я готов сделать… Но, только в качестве игры… Потому, что ты меня просишь об этом.

– Тогда пойдем прямо сейчас, пока мама спит, – Анюта решительно поднялась и дернула папу за рукав ватника. – Я думаю, что, когда Снеговик получит достаточно энергии, он сам тебя убедит.

Вадим улыбнулся и поцеловал дочь. Водка – как бы ее не кляли моралисты – иногда делает хорошее дело. Вадим в трезво-хмуром состоянии никогда бы не стал принимать участие в таком эксперименте.

Уже сильно потемнело, хотя не было и семи часов. Фонари, стоявшие по периметру поселка, зажглись желтым светом. Небо было чистое и звездное. Венера ярко горела прямо по ходу их пути. Ниже по диагонали расположился Юпитер. Пояс Ориона одним своим окончанием указывал на Альдебаран, другим – на Сириус. В детстве Вадим ходил в астрономический кружок и поэтому немного ориентировался в ночном небе. Странно, что за последние годы он ни разу не взглянул на него, хотя здесь, на даче, оно было таким большим и свободным от городских помех. Он сейчас словно впервые его увидел…

– Смотри, Анютка! – воскликнул востороженно-пьяноватый Вадим. – Вон та звезда называется Бетельгейзе.

– Снеговик сказал, что звезд не существует, – не оборачиваясь, ответила шедшая впереди дочь.

– Почему не существует? – он невольно замедлил шаг от такого неожиданного заявления.

– Они искажения этого… не помню чего. Он сказал, что астрономия – лженаука.

– Что значит, лженаука? А как же телескоп Хаббл?

– Папа, потом…

Они подошли к детской площадке.

– Я привела его к тебе, – Анюта специально произнесла эти слова вслух, чтобы папа слышал.

– Ты, по-моему, очень рискуешь, – дрожащим голосом пролепетал Снеговик, тая перед видом Создателя.

Анюта не стала ему отвечать и сразу обратилась к Вадиму:

– Папа, сделай то, о чем мы договорились.

– Что я должен сделать?

– Ты должен гладить Снеговика голыми руками.

– Зачем?

– Потому что ты Создатель. То есть ты человек, который создал этого Снеговика. И получать энергию он может только от тебя. Чем дольше ты его будешь гладить, тем больше энергии он получит… Пап, ну пожалуйста…

– Хорошо дочура… Но и ты про «Полет шмеля» не забывай.

– Обещаю, что я обязательно выучу «Полет шмеля», я даже очень хочу этого. Ты не представляешь, какой Снеговик хороший учитель музыки. Он мне сегодня так хорошо показал, как надо играть Ридинга…

«Девочка очень талантлива и, как у всех талантливых людей, у нее чересчур развитое воображение. Это, в принципе, не так уж плохо», – успокаивал себя Вадим, обглаживая Снеговика по бокам. При этом он раз за разом оглядывался по сторонам, потому что очень не хотел, чтобы его кто-то увидел за этим странным занятием.

– А разве твоя учительница не смогла тебе показать, как надо играть Ридинга? Разве она не такая же хорошая, как твой, Снеговик? – спросил он между делом.

– Галина Владимировна очень хорошая учительница. С ней так бывает весело, и она все хорошо объясняет. Но Снеговик сегодня показал мне, как надо видеть музыку.

– Видеть?

– Да, папа! Жалко, что он не может и тебе этого показать.

– А почему он не может мне этого показать?

– Потому что ты не слышащий.

– Что это значит?

– Только один человек на свете может слышать Снеговика. Это я.

«Какая у нее стройная система получается. Надо бы ее отдать в какой-нибудь литературный кружок», – подумал Вадим. У него уже начинали замерзать руки. Он подул на них.

– Ты отогрей руки, папа, а потом снова продолжи. Еще немного, – попросила Анюта.

– Хорошо, хорошо… Выходит, только ты можешь слышать Снеговика и никто больше?

– Почему никто? Все звери могут. Наша Лютеция тоже может, и вороны могут, и мыши, и Байкал.

– Отлично. Значит, Снеговик может что-то сказать нашей Лютеции, и она послушается.

– Ну, наверно… Сейчас я выясню.