Кодекс Снеговика

… Шел снег. Сквозь его плотную пелену почти ничего не было видно. Только маленькая черная точка едва виднелась вдали. Она медленно приближалась и увеличивалась в размерах. Это был человек, он с трудом пробивал себе дорогу в сугробах. Он очень устал, и силы покидали его, но еще оставалась надежда найти тот дом, в котором горел огонь в очаге, и возле огня кто-то ждал его – кто-то очень любящий его. Любовь и надежда заставляли путника сделать еще один шаг, а за ним еще один…

Это была музыка ВОЗВРАЩЕНИЯ. Возвращения в давно покинутые и очень любимые места. Возвращения вопреки ветру и усталости. У Снеговика сжалось сердце, которое физически не существовало…

Анюта сбилась только однажды.

– Ничего-ничего, – поторопился приободрить ее Снеговик. – Здесь очень трудный переход и все начинающие скрипачи обязательно сбиваются. Продолжай, пожалуйста. У тебя хорошо получается…

Как раз в этот момент появилась Мяукала, но у Снеговика сейчас не было ни времени, ни желания разговаривать с ней. Он был весь в музыке, в ее снежных образах, и поэтому невольно оскорбил кошку своим невниманием.

Анюта дрожала. У нее, кажется, поднялась температура. Щечки лихорадочно покраснели. Никогда еще она ТАК не чувствовала музыку, которую играла сама. Она чувствовала ее всем телом – маленьким телом девятилетнего ребенка, которому еще две недели назад любая классическая музыка казалась совершенно бессмысленной.

– Ты устала, – мягко сказал Снеговик, когда она закончила. – Пойди поиграй с Лютецией в мячик…

Вадим и Катерина лежали на диване. После обеда обоих разморило.

– Давай не будем больше до Нового года работать, – предложила она.

Ее голова лежала на груди мужа. Вадим дышал ей в макушку.

– Что ты хочешь этим сказать? – не понял сразу Вадим.

– Мы совсем не будем работать. Ни шлифовать, ни красить… В конце концов, жизнь проходит, а нам еще так много надо успеть. Дом этот никуда уже от нас не убежит. Как говорят у нас в бухгалтерии, он висит на балансе…

Вадим немного озадачился, хотя не первый уже год именно эту мысль он пытался донести до разума своей жены. Довольно долго и безрезультатно они ругались по этому поводу. Вадим говорил ей, что она изводит себя неизвестно для чего, что она превратилась в малярку-красильщицу, что она перестала следить за собой и забыла, как должна выглядеть еще молодая женщина. Ради чего она так издевается над собой? Кто поставил перед ней такой план – обустроить этот дом за предельно короткие сроки?

Она возражала ему, что у всех соседей уже давно все закончено.

«Ну и что?! – срывался на крик Вадим. – Тебя соседи лично попросили закончить побыстрее? Вон, посмотри, полпоселка еще не продано, двадцать домов стоят совсем пустые и заросшие крапивой».

Катерина в ответ находила только один аргумент: «Я хочу как можно скорее с этим разделаться»…

И вот теперь, она вдруг говорит: «Дом этот никуда от нас не убежит».

– Как скажешь, – ответил он. – А что же мы тогда будем делать?

– Ну, во-первых, мы развесим гирлянды. Во-вторых, начистим картошки. В-третьих, подметем полы, хотя бы на первом этаже. В-четвертых…

Вадим усмехнулся:

– Ты же сказала, что мы не будем работать.

– Но это не значит, что мы будем все время лежать на диване и смотреть телевизор. Ведь надо встретить праздник в чистоте и с накрытым столом.

– Хорошо. Ты абсолютно права. Сейчас я начищу картошки, ты подметешь полы, я развешу гирлянды. А потом мы все втроем прокатимся на лыжах. Так?

Катерина хотела возразить, потому что она сама к лыжам, конькам и другим видам активного отдыха была настроена враждебно, но в этот момент со второго этажа полилась музыка, которая обоих их заставила замолчать…

В ту секунду, когда Анюта сбилась, они оба вздрогнули – до этого момента музыка была так гармонична и цельна, что эта короткая пауза вызвала у родителей безусловный рефлекс, словно посреди гладкой и монотонной дороги неожиданно загорелся красный огонь светофора…

Некоторое время после того, как Анюта закончила играть, Вадим и Катерина не могли сказать друг другу ни слова. Они были потрясены и опустошены.

– Мне кажется, что Галина Владимировна не задавала разбирать эту музыку на каникулы, – первой опомнилась Катерина.

– Но это и не было похоже на разбор, – справедливо заметил Вадим. – Она играла так, будто уже давно ее выучила. Что это было?

– Кажется, Вивальди. Я только не помню, что именно.

Раздались гулкие шаги спускающейся по деревянной лестнице Анюты. Родители резко вскочили с дивана. Картина лежащих в обнимку посреди дня родителей могла в очередной раз озадачить девочку. Катерина кинулась к плите, Вадим спешно включил телевизор и сел в кресло.

– Мам, можно я пойду погуляю с Лютецией на улицу?

Катерина вопросительно обернулась на мужа. Тот согласно кивнул.

– Иди, моя милая. Только оденься потеплее, – сказала она.

Лютеция уже вилась у ног Анюты. Она чувствовала, что сейчас с ней будут играть в мячик и суетливо предвкушала это удовольствие. Она поскуливала и вилась вокруг ног девочки, пока та обувала валенки и надевала шубку.