Кое-что об архимагах

Ведь завизжи она сейчас, закричи или вырази жесточайшее неудовольствие - и хана его карьере. А может, и ему самому. Сладко, приятно - но это всегда можно успеть.

- Как-то мне встретился разграбленный торговый караван. Видимо, случилось нечто ужасное - разорванные люди и лошади, брр. - Зябко повела она плечиками. - Все в крови, никого живого.

- Какая трагедия, - пробормотал Филипп равнодушно.

- Именно так. - С чувством подтвердила Аркадия. - Но к своему стыду, я не удержалась и оставила себе кое-что на память.

Девушка подняла правую руку, чтобы рукав обнажил ладошку, и показала сложенный вчетверо листок бумаги, удерживаемый меж пальцев.

- Это было во внутреннем кармане главы каравана, - всхлипнула она. - Я совершила акт мародерства, это ужасно...

- Ну, ежели в этом листочке нет ничего ценного, то мародерством это не назвать, - напрягся Филипп. - Вы позволите оценить содержимое, уважаемая госпожа?

- Да, извольте, - Аркадия смущенно протянула ему листок.

- Кажется, это торговый заказ. - прокомментировал новоиспеченный монашек. - Заявка на то, что требуется привезти покупателю. Какое-то несуразное количество лопат, кирк и тележек. - Замедлился его голос.

- Сотни и сотни, - охотно подхватила девушка. - Будто кто-то всем селением собрался выкопать новую реку.

- Или вскопать гору, - сухо произнес Фил.

- Одна поправка, - смутилась Аркадия. - Это не новый заказ, а копия старого. Это - уже привезли.

Он был во время обмена, как и она сама - но груз не перегружали, просто сменили лошадей. Никто не заглядывал под ткань, никто не присутствовал во время приемки.

- Вы хотите сказать...

- Они уже копают. - Сухим и деловым голосом произнесла баронесса. - Ангел там или не ангел - ты ему не нужен. Ему никто никогда не был нужен. Он просто держит тебя рядом, чтобы не вернулся и не помешал.

Еще долго Филипп следовал рядом с ним, погруженный в молчание. Иногда перечитывал листок, изучая тщательно нажим карандаша и почерк, складки и запахи.

- Одним словом, я не вижу великого прегрешения в содеянном. - Формально произнес юный церковник, возвращая листок. - Обойдемся молитвами. Без костра.

- Ежели что, я передала вам собственноручно сочиненные стихи о любви. - позаботилась Аркадия о легенде для начальства церковников, которое непременно спросит о беседе.

- Они были отвратительны, поэтому я посчитал правильным их забыть. - Улыбнулся ей Филипп.

- Но наша встреча непременно повторится?

- А любовь будет искренней. - Согласно кивнул Фил, мрачнея.

Глава 27

Что там, за видимой красотой? Филипп знал по опыту, что за величественным фасадом каменных домов-исполинов обычно узкие коридоры и низкие потолки, сырость и плесень переходов, теснота общих комнат и холодный гул из дыры единственного на этаже сортира. Толщина стен заберет свое, коммуникации примитивны, а протопить углем и дровами такую махину невозможно.

Так было здесь, и капли росы на стенах поутру не вызывали удивления - неважно, насколько сильно горел очаг в комнате, сильный ветер промораживал единственный в городе комплекс высоких зданий.

Магия решила бы все неудобства - Фил помнил родную академию старого мира, где вода из рун над умывальником перестала казаться чудом на вторую неделю проживания, а теплые полы и широкие окна просто еще раз подчеркивали, что судьба неофита устроена, и завтрашний день обещает только хорошее.

Но в этом мире этого не умели. Или не хотели уметь, взамен ловко оценивая решение каждой бытовой проблемы серебряной и медной монетой. Холодно - заплати, и служка принесет грелку с кипятком, чтобы ночью подложить под одеяло. Тесно и душно в общей комнате - заплати, и будет хоть и крошечная, но своя личная комнатушка с оконцем, замком на дверях и зевом камина, дрова и угли для которого тоже продаются. Еда - платно, вода - платно, а хорошие еда и вода - и того дороже. Учебные пособия стоят денег - впрочем, у церковников, занимавших отдельное здание в общем комплексе, книга-то была всего одна, названная главной, а вот что делали остальные ученики... Брали в долг, вероятно - услуга была широко представлена в качестве официальной, пусть и не навязываемой прямо. Только в залог нагло требуют жизнь, пусть и не обременяют займ процентом и дают хорошую отсрочку. Как Филипп видел, многие соглашались - у тех же будущих магов пять золотых на поступление уже потрачены, отбивать их все равно придется, а в планах на эту самую жизнь, по молодости, еще сотни желтоватых кругляшей...

Деловой подход устроителей отчасти обескураживал, а отчасти вызывал равнодушие у Филиппа - не его надежды спотыкались о чужую жадность, не его представления и фантазии подвергались надлому о суровую реальность.