Кофе в бумажном стаканчике

…Перевал остался позади. Между покрытыми редким лесом склонами заблестело, отражая склонившееся к западу солнце, бледно-голубое море, похожее на рыбью чешую. Вскоре обозначилась долина, в которой зелеными заплатами лежали аккуратные веселые виноградники. На душе отлегло, люди в кабине повеселели, даже Андрей скупо улыбнулся, думая, что его не видят. Странно стало Диане, что все так быстро закончилось – как будто не было боли от унизительного удара по лицу, ее нечеловеческого отчаяния, беспощадного солнца, сжигающего нежную кожу, пересохшего от жажды горла. Все это осталось в прошлом и случилось как бы не с ней – с какой-то другой Дианой, которой, наверное, только таким способом надо было осознать, что до этого страшного дня она жила неправильно. А теперь она снова была такая, как прежде, настоящая, и вместе с тем другая. Диана думала о том, что надо обязательно остановиться на обочине и выкупаться в море. Прямо в одежде. Она смоет с себя кровь, грязь и свой страх вместе с придуманными слабостями. То, что она далеко не слабая, ей теперь известно, как никому другому, – она готова проявить свою силу в полной мере. Когда они приедут в гостиницу, она сразу найдет Марка. Вероятно, он будет пьян до бессознательного состояния. Она приведет его в чувство, заставит вернуться в город. А потом будет развод.

…Грузовик понесло в обрыв на крутом повороте как раз в тот момент, когда Диана увидела с горы высокую остроконечную крышу собственной гостиницы. Не выдержали тормоза. Андрей выпрыгнул из кабины первым, но неудачно – его затянуло под колесо, раздался короткий вопль. Иван схватил заголосившую от ужаса девушку в охапку и вместе с ней, оттолкнувшись от подножки, выпрыгнул как можно дальше – в колючий терновник, местами густо покрывающий склон. Это их спасло – кусты задержали тела, не дали скатиться на острые камни вслед за падающим вниз грузовиком. Пока они приходили в себя, шалея от острой боли из-за впившихся в голую кожу жестких острых колючек, и пытались понять, как им выбраться, завизжали тормоза, вверху на дороге остановилась машина, за ней еще одна. Ивану, наконец, удалось подняться на ноги. Он болезненно вскрикнул, присел, но, не обращая внимания на боль, схватил визжащую Диану за обе руки, выдернул ее из переплетенных ветвей и прижал к себе, пытаясь обрести с ней равновесие.

Лицо его было густо залито кровью, эта кровь выпачкала ее белые волосы уродливыми алыми пятнами. Он стал неуклюже тащить свою пассажирку вверх по склону, тяжело припадая на поврежденную ногу, громко стонал и еще громче ругался. Диана, схватившись за его скользкие от крови и пота руки, то ли держалась за него, то ли пыталась тянуть обратно, в обрыв, не понимая, что делает. К ним быстро спустились люди, подхватили их, повели к дороге. Когда босые ступни Дианы коснулись асфальтового покрытия, она, наконец, потеряла сознание. Последнее, что она успела подумать, прежде чем спасительная бездна приняла ее в свое темное бездушное чрево, – как хорошо, что она больше ничего не чувствует.

Марк явился в городскую больницу через два дня после аварии. Насупленный, сосредоточенный, с обвиняющим выражением лица – будто Диана сама выпрыгнула из машины в горах, доставив ему этим массу неудобств, – он занес в общую палату, наполненную стойким запахом мочи и дезинфекции, большой пакет. Поставив его на узкую койку, огляделся, брезгливо сморщился, поманил ее рукой в коридор и уверенно двинулся в холл с пыльными лианами, нисколько не сомневаясь, что она за ним пойдет. Диана тяжело поднялась с матраса, застеленного серой от бесконечных стирок простыней, и медленно пошла. Ей было нехорошо.

– Садись, – он грубо схватил ее за запястье, подтолкнул к потертому дивану, сам грузной горой встал напротив, будто намеревался перекрыть путь к бегству.

Демонстративное поведение мужа было ей глубоко безразлично. Гораздо сильнее ее беспокоили постоянная пульсирующая головная боль и собственный внешний вид. Безучастно разглядывая израненные ноги в разношенных больничных тапках сорок второго размера, она уныло размышляла, сколько понадобится дней и денег на то, чтобы восстановить идеально гладкую кожу.

– Ну, надеюсь, ты понимаешь, что это недоразумение надо замять? Я собирался за тобой вернуться, но не успел. Мне еще решать вопросы с грузовиком, покойником и семьями этих грязных гастарбайтеров. Так что прошу – не устраивай сцен и не создавай дополнительных проблем.

Марк произносил свою речь очень отчетливо, как в суде. Он делал акцент на каждом слове и внимательно наблюдал за ее лицом, заранее уверенный, что под его давлением она выполнит все, что он захочет. Но отсутствующий взгляд жены его подспудно беспокоил – казалось, она не слышала.

– Я говорил с врачом. Тебя выпишут через день. Деньги, паспорт, телефон в пакете. Вызовешь такси, вернешься домой сама. Я отвезу тебя на побережье в гостиницу – отдохнешь. А сейчас, когда придет следователь и начнутся вопросы, будь добра, скажи, что сама психанула и выскочила из машины. Это в твоих интересах, дорогуша.