Кофейные истории

Мой новый повар от испуга сделался похожим на уличного мальчишку – бледного, долговязого, сутулого; он комкал свой колпак и повторял одно и то же беспрестанно. Эллис покосился на него с досадой:

– Опять это рыжее недоразумение, сказал ведь – сидите тихо, нет же… В одном, впрочем, мистер Мирей прав, – повысил он голос. – Это действительно мышьяк, и дозы хватило бы на табун лошадей. Симптомы ни с чем не спутаешь. Вопрос в том, откуда их знает ваш повар, Виржиния, – обернулся Эллис ко мне, задумчиво сузив глаза. – Причём настолько хорошо, что распознал их даже раньше меня самого.

Рене Мирей резко выпрямился, роняя колпак, обвёл помещение затравленным взором – и лишился чувств.

– Изящный выход из положения, – вздохнул Эллис, присаживаясь на ручку кресла. – Жаль, я так не могу. Принесите кто-нибудь нюхательные соли этому дурню, а когда он очнётся – уведите его подальше. – Затем он перевёл взгляд на Фею Ночи. – Мисс Ишервуд… Мне очень жаль. Я на такие случаи насмотрелся; хотелось бы пообещать, что мы поможем Салиху, но тут уже почти наверняка ничего не поделаешь. И только от вас теперь зависит, удастся ли мне остановить убийства и не позволить умереть кому-то ещё. Вы должны чётко сказать, что ел или пил ваш друг в последние два часа.

Салих зашевелился и то ли захныкал, то ли с шумом втянул воздух, и в ту самую секунду мне стало отчётливо ясно: этот человек одной ногой уже в среди мёртвых, хотя ещё и жив, и нам не под силу ни спасти его, ни даже облегчить страдания.

Я похолодела; пальцы у меня судорожно сжались, и едва получилось выпрямить их снова.

«Мне нужно быть сильной и не падать духом. Только не сейчас, когда мисс Ишервуд нуждается в поддержке, а Эллис – в хладнокровных, спокойно мыслящих помощниках», – сказала я себе и постаралась дышать глубже и ровнее.

– Всё было как обычно, – осипшим голосом откликнулась мисс Ишервуд. – Как обычно…

– Обычно – это как? Вспомните, пожалуйста, я прошу вас. Ради Салиха.

На беднягу Мирея никто не обращал внимания; преисполнившись сочувствия, я сама стала искать в шкафчике у стены флакончик с солями – кажется, где-то здесь хранила запасы покойная миссис Хат, на всякий случай… Фея Ночи, кое-как собравшись с силами, отвечала на вопросы Эллиса, но выходило так, что Салих с утра позавтракал вместе со всеми, причём готовил он сам.

– Может, он выпил чашку горячего вина по дороге? Или купил чаю у уличной торговки? – продолжал допытываться детектив.

Но Фея только покачала головой:

– Нет, мы прошлись немного, потом заскочили в омнибус и поехали, но уже после того, как ему подурнело. Собственно, потому-то мы и поехали, а не пешком пошли… Хотя погодите-ка, – нахмурилась она вдруг. – Есть одна штуковина, которую Салих ни с кем не делил, да и не показывал никому тоже. Его… лекарство.

Пауза перед последним словом получилась даже слишком выразительная. Эллиса это, впрочем, не смутило.

– Что за лекарство, мисс Ишервуд?

Она нахмурилась, механически разглаживая складки на своей юбке.

– Да ходили слухи, Львёнок раз проболтался… – она поёрзала на месте, посмотрела на Салиха, затем почему-то на меня, прикусила губу… И наконец решилась: – Не при леди будет сказано, конечно, да и конфузно мне самой такое про друга выбалтывать, но что уж поделать. Лео Барнелл ляпнул как-то по пьяни, что он-де мастерит для Салиха таблетки, чтобы… чтобы не оплошать с женщиной.

Я, право слово, ничего не поняла, но Эллис с Лайзо мрачно переглянулись. Потом детектив вздохнул:

– Напомни-ка мне, дорогой друг, из чего мастерят подобную дрянь шарлатаны?

Теперь уже Лайзо искоса посмотрел на меня. Я же наконец отыскала между статуэтками и книжками заветный флакон с солями и сделала вид, что поглощена исключительно здоровьем мистера Мирея, который не спешил приходить в себя – очень разумно с его стороны.

– Из разного, – неохотно ответил Лайзо. – Кто поумнее, тот травы сушит и перетирает, от них хоть вреда нет. А случается, что и из мышьяка. Доктора говорят, что… – он осёкся, точно смутился.

Невиданное дело!

Я же откупорила флакончик и поднесла его к нелепому, длинному носу Мирея. Рыжий повар, не приходя в себя, чихнул, затем закашлялся – и захлопал глазами, точно девица, очнувшись аккурат к словам Эллиса:

– …мне жаль говорить это, мисс Ишервуд, но, похоже, ваш друг отравил себя сам. А невольным соучастником стал… как вы сказали? Лео Барнелл, «Львёнок»? Я в этом почти уверен. Остался открытым вопрос: кто подменил снадобье Салиха и вместо крахмала и сахара с крупицей мышьяка положил чистый мышьяк?

Губы у Рене Мирея отчётливо побелели и задрожали, точно он силился сказать что-то – и не мог. Никогда мне ещё не приходилось видеть настолько напуганного мужчины!

– Ну же, ну же, вот вы и пришли в себя, – произнесла я растерянно, поднимаясь с флакончиком солей; хотелось подать руку повару и помочь ему встать, но это было невозможно: даже если забыть о репутации, для мужчины, вне всяких сомнений, помощь леди – удар по самолюбию. – Прошу, вернитесь на кухню, Георг сделает вам воды с лимонным соком или чёрного чая, и вам тут же станет лучше.