Кофейные истории

Я сказала это тихо, однако Мадлен, которая будто бы занималась исключительно уборкой, расслышала – и выронила свою метёлку. А Эллис прихлебнул порядком остывший кофе, кривясь явно не из-за вкуса.

– Именно. Вы быстро соображаете, Виржиния; мне это всегда нравилось. Именно потому вы и выжили, когда «гуси» из сопровождения умудрились прохлопать клювами ваше похищение… Увы, о циркачах я этого сказать не могу, – передёрнул он плечами неприязненно. – Каждое моё слово они воспринимают в штыки. Никак не могут взять в толк, что сыщик для них не враг, а единственная надежда на спасение; думают, что сами разберутся, что в труппе предателей нет, что «все свои»… Ладно, что это я жалуюсь вам, – махнул он рукой и, сцепив пальцы в замок, посмотрел на меня поверх. – У вас же были какие-то ошеломительные новости, и вы так торопились их поведать, что даже Лайзо выслали за мной. Дайте-ка угадаю: к Паоле нагрянули очаровательные родственники?

Мгновенно в памяти пронеслись события утра – и ночи, что ему предшествовала.

– Тут вы ошиблись, Эллис, – улыбнулась я, самую малость чувствуя превосходство. – Точнее, семейство Бьянки действительно прибыло в Бромли нынче утром, но посылала я за вами не поэтому. Дело в том, что я много думала о смерти герцога, Норы Томпкинс и других. А ещё получила недавно некую вещь, и… и… мне приснился сон.

Воздух пронизало напряжение.

– Из тех самых снов, верно, Виржиния?

– Да. То, что мне приснилось, нельзя назвать видением. – Я отвела глаза в сторону, немного смущаясь; всё-таки говорить о мистике и суевериях было настолько не в моём характере, что всё моё существо противилось этому, пусть я и знала совершенно точно, что сны обладают огромной властью над бытием. – Скорее, это было некое чувство… впечатление. И если мне удалось правильно его истолковать, то ныне покойный герцог в прошлом совершил некий ужасный поступок по отношению к одному человеку, полностью сокрушив его… нет, даже хуже; словами не передать, как велико было горе и отчаяние того несчастного. И случилось это на цирковой арене.

Детектив подскочил:

– Виржиния, вы уверены, что…

– Тс-с, – несильно стукнула я его веером по руке. – Позвольте мне договорить. А сегодня мисс Ишервуд обмолвилась, что «Сад Чудес» был создан благодаря пожертвованию поклонника, пожелавшего остаться неизвестным. И поверьте мне, Эллис: она солгала. Имя этого поклонника ей прекрасно известно, вот только называть она его не желает.

Эллис опустился на стул вновь; и, право, передо мною был совсем другой человек, нежели четверть часа тому назад. Не смятенный, но умиротворённый; не измученный собственным бессилием, но готовый к сражению; исчез гнев, зато появилась решимость.

– Интересно, – произнёс он, сдвигая брови к переносице. – Одно наблюдение – и столько возможностей, которые оно открывает. Виржиния, а вы уверены, что… Впрочем, что это я говорю, – улыбнулся он, быстро взглянув на меня исподлобья. – Вы бы не говорили, если бы не готовы были поставить под собственными словами подпись и гербовую печать. А ведь мне Фея ничего не рассказала, хотя я и расспрашивал её о том, как появился цирк. Кстати, принесите-ка мне ещё пирога, – добавил он. – Кажется, завтракал я всё-таки вчера. Не дело это.

Я спрятала улыбку за нераскрытым веером.

– Теперь вы больше похожи на себя прежнего, Эллис. Отрадно видеть.

Он вздёрнул теперь обе брови:

– Шутите? Ну, ладно, шутите сколько вздумается, только впроголодь не держите. Так что там насчёт пожертвований от неизвестных поклонников?

Мэдди ушла на кухню за второй порцией угощения. Я же, стараясь припомнить как можно больше подробностей, включая интонации и выражение лица, пересказала историю мисс Ишервуд. Особенно детектива заинтересовала «Барби» – эквилибристка Барбара Пфафф, известная под звучным псевдонимом «Королева Варваров». Ему уже доводилось беседовать с ней в обиталище циркачей; он признался мне, что тогда ещё удивился, как эта рослая и красивая женщина – светловолосая, безупречно светлокожая, с яркими глазами – может держаться настолько робко. И даже обаяние Лайзо не производило на неё должного впечатления. Барбара Пфафф, силачка, способная подкову разогнуть без особенных трудов, сторонилась мужчин, была немногословной и глядела в сторону, когда говорила… Эллис сперва решил, что дело в сильном алманском акценте и в привычке заменять незнакомые аксонские слова родными, из-за чего речь Барбары временами превращалась в шифр.

– Но теперь я вижу, что ошибался, – заключил он. – В её прошлом определённо есть тёмные пятна. Поговорить бы с ней ещё разок… Вот завтра с утра и наведаюсь в лагерь, а бумаги об аресте пусть Смит готовит. И знаете, что, Виржиния? Вдвойне подозрительно, что деньги циркачи получили в Аксонии и в Аксонии же их настиг злой рок. А ведь они столько разъезжали по материку, от Алмании до Романии, да и в Колони побывали.

Я зябко поёжилась, вспомнив, как умирал Салих.