Кофейные истории

– Эллис. Но оказывал мне такую услугу он мне довольно давно, потому лучше было бы Тисдейлу держаться подальше от моего особняка. Однако довольно шуток. Вы ведь утверждали, что Джул связан с цирком, не так ли? Мне не послышалось?

– О, слух у вас отменный, – елейно протянул Клэр. – Признаться, я не собирался рассказывать историю Джула – ни сейчас, ни позже, будь моя воля – я бы похоронил её в самых тёмных тайниках памяти. Если бы Тисдейл не открыл охоту на мисс Ишервуд, а Джул не считал себя должником этой вульгарной женщины…

– Не злословьте хотя бы сейчас, – мягко попросила я.

Клэр, вопреки ожиданиям, даже не отпустил шпильку в ответ – напротив, взгляд его сделался задумчивым.

– Итак, Джул… Если опустить все и всяческие подробности и оставить лишь суть, то шестнадцать лет назад одной душной июльской ночью я выиграл его в карты у двух отменных мерзавцев. Тогда они показались мне исчадиями ада, и, боюсь, я не так уж сильно ошибся. Сами посудите, племянница: я подбираю на улице окровавленного мальчишку, а в полночь – ровно в полночь, ни минутой позже – является пара цирковых уродцев и требует своего «братца» назад. Тогда я не боялся рисковать, а потому шутки ради втянул их в партию, которую, разумеется, выиграл. Уходить ни с чем они не желали, но пришлось. Я же долго ещё вспоминал их с содроганием, особенно первого, по которому ползали мухи, но и второй, смердящий машинным маслом… – Клэр сам себя оборвал; его передёрнуло. – К счастью, они больше не возвращались. Я же использовал все рычаги, все связи, чтобы понять, что за мальчишку ко мне занесло и почему за ним охотятся. И докопался до истины, хоть не сразу. Джул – тогда, разумеется, он носил другое имя – был одним из трёх, как они себя называли, «удивительных братьев-акробатов». В родстве они, ясное дело, не состояли; сценические имена их были Чёрный, Белый и Красный.

– Красный – Джул? – предположила я.

– Вы очень наблюдательны, браво, – откликнулся Клэр, но в его ответе была лишь десятая доля обычного ехидства. – Да, именно так. Он в этой троице был младшим. Другие двое не стеснялись проворачивать не вполне законные делишки, переезжая из одного города в другой, и прибивались к разным труппам удобства ради… В то время «братья-акробаты» путешествовали вместе с мисс Ишервуд и её наставником-фокусником. И, как пишут в скверных детективах, пролилась кровь – и кровь непростого человека. Старшие «братья» попытались ложно обвинить в убийстве Джула, мисс Ишервуд по доброте душевной помогла ему скрыться, и в конечном итоге он оказался под моей опекой. Я ни мгновения не жалел об этом, – признался Клэр неожиданно, и выражение лица его стало уязвимым. – И Джул всегда слушался любого моего приказа. Любого. Но сейчас… Он сказал: «Тисдейл такой же, как мои братья, нельзя его отпускать, он убьёт её, достанет из самой глубокой ямы». И это, дорогая племянница, самая длинная фраза, которую я слышал от него за последние пять лет.

Дядя Рэйвен кивнул:

– Вполне достойная причина, чтобы применить оружие. Пожалуй, мне стоит согласиться на ваше любезное предложение.

Он должен был пошутить, но, готова поклясться, слова его прозвучали вполне серьёзно, и оттого по спине у меня пробежал холодок. Однако я смогла найти в себе силы и с улыбкой возразить:

– И всё же не стоит действовать наперекор закону. Насколько мне помнится, Эллис почти раскрыл преступление и даже предположил, кто мог направить Тисдейла на путь мести и даровать ему новую личину. И Особая служба могла бы в любой момент вступить в дело, загвоздка была лишь в том, что не хватало доказательств вины этого загадочного покровителя. А если арестовать лишь Тисдейла – покровитель скроется от правосудия и продолжит творить зло. Верно?

Клэр, разумеется, не сказал ничего, поскольку не знал всей предыстории; а дядя Рэйвен произнёс коротко:

– Приблизительно так.

В библиотеке точно сделалось холоднее; с некоторым трудом я заставила себя улыбнуться и непринуждённо продолжить:

– В таком случае, проблема решена. Дело в том, что сегодня некто по фамилии Пек передал мне смертный приговор для этого покровителя.

И с этими словами я протянула дяде Рэйвену снимки, замотанные в вощёную бумагу.

Несколько минут он изучал их молча, затем вновь сложил вместе и завернул, так же не проронив ни слова. Я, признаться, смутилась, потому что ожидала хоть какого-то отклика; Клэр напротив развеселился:

– Судя по вашему лицу, фотографий достаточно для двух смертных приговоров, – смиренно, как святоша, протянул он. – Циркачи спасены, справедливость восторжествовала, весна будет ранней, а парламент непременно снизит налоги.

– Два утверждения верны, одно сомнительное, одно ложное, – вздохнул маркиз и провёл пальцами по свёртку, разглаживая мятую бумагу. – Даже не спросите, что на снимках?

Клэр поморщился:

– Увольте. Я похож на человека, который из любопытства ворошит осиные гнёзда? Да и в целом это порок, который больше подобает юным неразумным девицам.

Мне стало самую малость обидно, и я воскликнула: