Кофейные истории

– О, как интересно! Может, расскажете ещё, какие пороки подобают умудрённым жизнью мужчинам?

– Все перечислить не возьмусь, но уныние нынче определённо в моде, – в тон мне ответил Клэр. – Ведь считается, что весёлость ходит вместе с глупостью, а человек рассудительный и трезвый должен неизменно иметь кислую физиономию, иначе грош цена его словам. И кстати, о словах и поступках: что нам всем теперь делать? Смиренно напомню, что мисс Ишервуд, при всей моей к ней неприязни, гостья этого дома – во-первых, а во-вторых, она желанная добыча для кровожадного убийцы.

– Ничего, – спокойно откликнулся маркиз и поднялся. – Драгоценная невеста, вынужден признать, что на сей раз ваша опасная репутация действительно принесла пользу. Мистер Пек, обратившись к вам, оказал моим людям и мне лично неоценимую услугу, и теперь остаётся лишь подождать. Думаю, дело разрешится не позднее завтрашнего полудня. Пек, Пек… – повторил он вдруг, нахмурившись. – Стюарт Пек, если не ошибаюсь?

– Так он представился, – кивком подтвердила я. – Однако газеты знают его как «Сибиллу Аксонскую» – под этим псевдонимом он прославился, сочиняя пасквили для «Общества благодетельных леди».

Маркиз задумчиво постучал связкой фотографий по ладони, словно рассеянная престарелая кокетка – кружевным веером.

– Мне приходилось слышать об одном Стюарте Пеке. Лет пятнадцать тому назад он прославился тем, что прошёл весь материк из края в край, делая фотографии на полях сражений. Но, разумеется, вряд ли это ваш Пек… Однако не смею больше задерживаться, – попрощался он и со мною, и с Клэром. – Надеюсь, что следующая встреча будет в более благоприятных обстоятельствах.

Однако не успел дядя Рэйвен подойти к дверям, как они распахнулись – да с такой силой, что створки ударились о стены. Выход преграждала Юджиния, раскрасневшаяся и запыхавшаяся, точно ей пришлось бежать всю дорогу.

– Мисс Ишервуд пропала! В спальне её нет! – выпалила она.

Клэр подскочил; маркиз опустился в кресло, схватившись за голову.

– Может, мисс Ишервуд проголодалась и спустилась в столовую? – предположила я. – Или даже на кухню?

Юджиния замотала головой.

– Нет, нет, миледи… И ещё пропали ваши тёплые ботинки. И плащ на меху.

Долгих три удара сердца ушло у меня на то, чтобы совладать с собою. И, лишь успокоившись немного, я смогла ответить, сохраняя достоинство:

– Что ж, она хотя бы ушла сама, а не была похищена. Затрудняюсь, правда, сказать, хорошая ли это новость…

На улице было темно, хоть глаз выколи – пока мы предавались светским беседам в библиотеке, ночь окончательно вступила в свои права, а северный ветер пригнал целую орду грозовых туч, и теперь они бесновались в небе, громыхая и полыхая. Разумеется, «гуси», обязанные нести вахту на площади, укрылись в такую погоду в будке на другой стороне, и не могли сказать, выходила ли из моего дома женщина, и если да, то куда направилась. Дядя Рэйвен послал одного из своих людей за Эллисом, другого – в лагерь циркачей, а между тем прислуга обыскивала дом сверху донизу в поисках хоть каких-то зацепок… Но тщетно – ни следа, ни записки.

Я тоже металась по этажам, словно перепуганная птица в клетке – и пользы, увы, приносила ровно столько же. Наконец, дважды едва не сбив Лайзо на лестнице и оставив изрядный клок юбки на каминной решётке, заставила себя остановиться, перевести дыхание и осмотреться по сторонам: не зря же говорят, что в спешке человеку свойственно упускать очевидное.

Из очевидного, впрочем, в гостиной на втором этаже обнаружилась только сеньора Ортезе, то есть «бабушка Энца», которая любовалась непроглядным мраком за окном… Хотя насчёт мрака я несколько поспешила с выводами: сад внизу, освещённый двумя фонарями, был виден достаточно хорошо, также как решётка, часть дороги, площадь, через которую стремглав неслась кудлатая собачонка, неровный ряд скудно освещённых домов вдали и расколотое молниями небо над всем этим.

И тут меня, как принято говорить, озарило.

Слуги продолжали носиться по дому, так что, выглянув из комнаты, я без труда поймала Юджинию и велела привести Паолу немедленно. А когда та явилась, попросила её узнать у бабушки Энцы, как долго та уже смотрит в окно.

– С тех пор, как стало слишком темно для кружев, – последовал ответ.

Кружева и корзина с нитками и крючками действительно лежали тут же, на столике; судя по объёму полотна, его хватило бы на трёх невест разом.

«Если она может выполнять столь тонкую работу, значит, зрение у неё не такое уж плохое, – подумала я, невольно всматриваясь в светло-серые, мутноватые глаза престарелой особы. – Темнеть начало довольно давно, а Юджи говорила, что Фею в последний раз видели около двух часов назад…»

– Скажите, сеньора Ортезе, – произнесла я вслух. – Вы не видели ничего необычного? Дело в том, что моя гостья ушла, никому не сообщив, и, боюсь, сейчас она в опасности.

Перед тем как перевести ответ, Паола надолго задумалась, и лишь затем неуверенно произнесла: