Когда Алиса упала

Комната похожа на вытянутый коридор, и толстые доски пола только подчеркивают это унылое впечатление. Белый цвет стен режет глаза, тени от металлической решетки на единственном длинном окне ложатся на пол концентрическими кругами. Двери глубоко утоплены в стены, между ними скамьи без подушек. Женщины сидят группами по двое-трое на скамьях-качалках и мерно раскачиваются взад-вперед. Их волосы заплетены в тугие косы и накрепко приколоты шпильками. Женщины старые и молодые. Они сосредоточены на шитье.

Миссис Брайтон, дернув головой, показывает, чтобы мы следовали за ней. Бормотание прекращается. Слышны только шаги смотрительницы и шорох игл, пронзающих ткань. Женщины одеты почти как Алиса – в платья из грубого хлопка, но у некоторых на воротнике или манжетах я замечаю цветное кружево. На левой груди каждой женщины вышит номер.

– Не отрывайтесь от дела. Кто работает, не зря день проживет, – говорит миссис Брайтон.

Она ступает по коридору, будто по палубе корабля, широко расставляя ноги, враскачку. Оглянувшись через плечо, замечает:

– Они бы вас живьем сожрали, если бы им позволили.

Я оборачиваюсь посмотреть, что об этом думает доктор Мэйхью, но ему дела нет до миссис Брайтон, он опускается на корточки перед женщиной средних лет, обхватывает колени руками.

– Здравствуйте, – говорит он, кивает и улыбается.

У женщины напрягаются и каменеют плечи. Глаза бегают по комнате, будто она ищет чьей-нибудь поддержки. Рыхлые щеки заливает бледность.

– Здравствуйте, – повторяет доктор.

Тонкая как тростинка девушка, сидящая рядом с женщиной, касается ее щеки указательным пальцем. Затем бьет себя по подбородку – раз, другой.

– Делла Кэмпбелл, – говорит девушка. – Это Делла Кэмпбелл.

– Да. Спасибо, Агнес.

Мэйхью подается к женщине, приподнимает ей подбородок.

– Поздороваешься со мной, Делла? Как ты себя чувствуешь?

Женщина широко открывает рот и снова закрывает. Ее игла так и снует туда-сюда, все протыкает и протыкает квадратик красной ткани. Нитки нет. Только игла и капли крови там, где должна быть нить.

– Она хорошо себя чувствует, спасибо вам большое, – говорит Агнес.

Доктор кладет руку на макушку Деллы, нежно, будто она ребенок, а потом выпрямляется и идет дальше.

– Я рекомендую прикладывание льда, миссис Брайтон.

– Да, доктор Мэйхью.

Иглы шепотом прокладывают дорожку по лоскутам ткани. Вот ситец. Сине-зеленая шотландка. Черная саржа. Нет только ниток, и никто в конце дня не сможет полюбоваться готовой работой.

Пальцы Кэти сжимают мой локоть, словно железные тиски, рука немеет.

– Пусти, пожалуйста, – говорю я.

Она охает и, глянув на свою руку, медленно убирает ее.

Миссис Брайтон и Мэйхью заворачивают в очередную дверь. Еще одна комната.

Это общая спальня. Двенадцать коек. По крайней мере, сюда проникает свет, хоть он и белый, плоский, потому что стекла покрашены. На каждой кровати простое шерстяное одеяло. На спинках висят ночные рубашки. Рядом с каждой койкой столик. На одном щетка для волос. На другом книга с разорванным переплетом. Еще через три койки – жестяная банка с букетиком белых цветов.

– Почему ниток нет?

– Это терапевтическая методика, миссис Эбботт, – объясняет Мэйхью, ухватив краешек латунной чашки, стоящей на одном из прикроватных столов, и наклоняя ее. – Своего рода медитация. Средство для укрепления ума.

Миссис Брайтон вроде бы собирается что-то сказать, но прикусывает язык.

– Даже нитки под запретом, – говорю я.

– Ножницы – это привилегия, – замечает миссис Брайтон.

Мое дыхание бьется о грудную клетку. Мне хочется перевернуть постели, обыскать матрасы, прощупать уголки наволочек, складки белья, найти все, что унесли. Но я лишь крепче вцепляюсь в сумочку.

– Где их вещи?

– Хранятся в надежном месте.

Доктор поворачивается и, просияв, сообщает:

– Мы предоставляем пациентам все им необходимое.

Я, сдерживая себя, спрашиваю:

– Она жила в этой комнате?

– В очень похожей, – отвечает доктор Мэйхью.

– Но не в этой. А я попросила показать именно ее комнату, доктор Мэйхью. И объяснить, почему у нее синяки по всему телу. И как она оказалась на крыше. Вот о чем я просила.

Он поднимает руки успокаивающим жестом.

– Ну же, миссис Эбботт…

Из коридора слышен гул, приглушенный звук шагов – ноги в тапочках шуршат по полу. Кто-то топает.

– Вот что в таких случаях бывает, – говорит миссис Брайтон, направляясь к двери. – Вот что начинается. Вот почему есть определенные часы для посещений. Ну я пошла…

Она выходит в коридор. Слышен ее приказ:

– Глаза в пол.

Мэйхью сжимает мой локоть, притягивает к себе и выводит нас с Кэти в коридор. Здесь топот громче, в ушах звенит от хаоса звуков.

Чья-то рука хватает меня за юбку. Агнес. Она гладит себя по голове, показывает пальцем на потолок, прикладывает палец к щеке.

– Кто туда поднялся, уже не спустится, – шепчет она.

Миссис Брайтон откашливается – кхе – и пристально смотрит на девушку, пока та не падает обратно на скамью-качалку. Надзирательница поворачивается ко мне – губы у нее тонкие, рот маленький.

– Вы моих девочек расстроили, – качает она головой.

Доктор Мэйхью выпроваживает нас на лестничную площадку: