Когда Алиса упала

– Часто работают.

У меня стучат зубы, меня трясет в ознобе, пальцы онемели, будто я сунула их в снег.

– О боже!

Мисс Клаф прикрывает мне рот ладонью. Скрежет входных замков отдается рикошетом от стен. Из одной палаты снова доносится глухой стук.

– Ночной сторож проверяет…

Спустя какое-то время мы выскальзываем из комнаты, двигаемся по коридору. Из палат доносятся вздохи, невнятное бормотание, но мы не обращаем внимания. Мисс Клаф отпирает дверь, закрывает за нами, тщательно запирает все замки, проверяет. Прикручивает пламя лампы и возвращает ее на место, в нишу.

Мы уходим через тот же служебный коридор. Прямо под нами грохает дверь. Мисс Клаф останавливается, вцепляется в мою руку и, перегнувшись через перила, смотрит вниз.

– Хэрриет? – зовет женский голос.

– Миссис Брайтон, – откликается моя провожатая.

Смотрительница второго этажа. Я прижимаюсь к стене и задерживаю дыхание.

– Поздненько вы нынче.

– Как и вы, – отвечает мисс Клаф.

– Последний обход. Проверяю замки.

– Вот и я решила на всякий случай проверить.

– Вот как. Спустимся вместе?

Мисс Клаф не двигается с места. Она словно статуя. Изо всех сил сжимает деревянные перила, костяшки белеют в полумраке.

– Пожалуй, нет, я еще только поднимаюсь.

– Но я думала…

– Спокойной ночи, миссис Брайтон.

– Не пропустите псалмы.

– Ни за что.

– Хорошо.

– Да, хорошо.

Мисс Клаф наклоняется ниже, тянет шею. Миссис Брайтон спускается по лестнице, мы слышим эхо ее шагов. Сквозняк: дверь открывается, потом закрывается. И мы выдыхаем.

Слова Хэрриет Клаф не идут у меня из головы. Они словно висят в воздухе, кружат около меня, пока мы возвращаемся в кухню, к сладкому запаху хлеба. Стоукс ждет у двери в туннель. Китти сидит на длинном столе, при нашем появлении она спрыгивает.

– Где другие блокноты? – спрашиваю я ее.

Китти бледнеет. Смотрит на мисс Клаф, потом на меня.

– У меня их нет.

– Что ты с ними сделала?

– Их забрали.

– Кто их забрал? Китти, кто их забрал?

Дрожащей рукой она трогает себя за горло. Дышит часто, прерывисто.

– Миссис Эбботт, – торопит Стоукс, – нам надо идти.

Он тащит меня в коридор. Я вырываюсь:

– Подождите. – Оглядываюсь на мисс Клаф. На фоне света, льющегося из кухни, ее силуэт какой-то плоский, как тень на стене. – Нам нужно обратиться в полицию.

– Нет. – Ответ точно гвоздь. – Доктор Мэйхью слишком… Вас здесь не было, миссис Эбботт. Надеюсь, вы сможете объяснить, где провели этот вечер.

Что-то привлекает ее внимание, она отворачивается, и я перевожу взгляд на Китти.

– Китти. Прошу тебя. Кто забрал блокноты?

Она тяжело выдыхает:

– Мистер Сноу.

И захлопывает дверь.

Я не могу пошевелиться. Из туннеля меня зовет мистер Стоукс, всю дорогу наружу он крепко держит меня за локоть.

Мистер Сноу. Мой брат.

Глава 22

Гнедой мерин Харгривсов пугливый, он не уверен во мне и точно не знает, куда идти. Хотя Стоукс пристегнул к коляске два фонаря, я вижу не дальше лошадиных ушей.

Светлячки скользят среди деревьев. Молчаливые и яркие, они вдруг гаснут, будто потушили свечу. Мерин вздыхает, трясет головой. Дрожит от холки до боков. Стрекочут сверчки и цикады, и он настороженно прижимает уши и пробирается сквозь ночь.

Лайонел забрал Алисины блокноты. Он соврал. Сколько раз он мне говорил, что Алиса отказывалась видеть его? Ложь. Наверное, запер их в шкафу в своем кабинете, с теми бумагами и блокнотом, которого недоставало. Теперь у него полный комплект.

У Лайонела и ее заявления в полицию – констебль, который проигнорировал мое заявление, вернул ему заявление Алисы.

Лайонел не хотел, чтобы ее выпускали из лечебницы. Она что-то знала. А он знал, что я ей поверю.

Ответ где-то здесь, я чувствую, как он бьется в затылок.

Коляска приподнимается и тяжело падает в колею. Я ослабляю вожжи, чтобы лошадь могла выбраться. Мерин запинается и, упираясь задними ногами, резко тащит коляску вперед. Я ставлю ноги на подножку.

– Тише-тише. Ничего здесь нет.

Но мерин рвется вперед, вожжи вырываются у меня из руки, кожаный ремень рассекает тонкую перчатку. Мерин закусил удила и с силой дергает за вожжи, я невольно отпускаю их. Наклоняюсь, чтобы перехватить их, прежде чем они запутаются в постромках и вокруг ног мерина.

В этот миг что-то снова пугает лошадь, рывок вперед, и инерция отбрасывает меня обратно на сиденье. Фонарь ударяется о перекладину. Пламя гаснет. Вожжи я схватить успела, но с бешеной скачкой мне не совладать. Из лошадиной пасти летит пена, брызги оседают у меня на лице. Ветки скребут по мягкой крыше коляски.

Жалобно трещит дерево. Что-то с силой ударяет меня в спину. Я словно кукла, выброшенная на дорогу, юбки попали в колесо, и я не могу высвободиться. Град из камней и грязи, я изгибаюсь, плечом упираясь в землю.

Я слышу собственный крик, слышу скрип экипажа. Слышу звонкий топот копыт. Потом вспышка серебряного света и боль в черепе. И больше ничего.

* * *