Когда душа любила душу

До того самого апреля, который «задурит и поманит, и качнёт от небес до небес». Эти тексты явно перекликаются — значит, именно «тот, кто сверху», морочит героиню «метелью, новогодней пустой игрой, золотой своей канителью и стеклянной своей мишурой». Слова «канитель» и «мишура» тоже несут двойную нагрузку. С одной стороны, это ёлочные украшения, создающие праздничное настроение, с другой — канитель как возня и пустые хлопоты, мишура как показной внешний лоск («постылой жизни мишура» в «Онегине»). Так предельно лаконично, используя многозначность слов, выражает Катя свои надежды и сомнения в декабре 1989 года. Она собиралась ехать в Америку, выйти замуж в пятый раз… Конец — «И проступит, как лик на фреске, голос тот, что шептал и пел…» — это уже не любовная песня. Не стало у неё таких песен о любви, как раньше. У посвящений Александру Вайнеру совсем другой настрой: «Любить тебя — как будто в прорубь/ Нырнуть — и весело, и страшно».

Иосиф Бродский: «У Цветаевой звук — всегда самое главное, независимо от того, о чём идет речь. И она права: собственно говоря, всё есть звук, который, в конце концов, сводится к одному: “тик-так, тик-так”. Шутка». Катя по-своему приходит к этому в песне «Зачем мы все живём начерновую»: «И самый непреклонный, самый страшный, звук незаметный — тиканье часов». Её восприятие времени двояко: это и философская, и историческая/физическая категория. Но может быть и то и другое вместе. Текст песни «Дни сентября» — развёрнутая метафора жизни:

Но вот уже деревьев гаснут свечи,
И меркнет свет, и тени вырастают.
Уходит день, переплавляясь в вечер,
Еще минута — и его не станет.

Зари вечерней свет багрово-медный,

Мгновенье — и всё скроется во мгле.
Уходит день. Не первый, не последний,
Еще один день жизни на земле.

Порядок слов как временных категорий подчёркивает, как неумолимо бежит время: день — минута — мгновенье — уход (исчезновение). В то же время само это понятие — время — нелинейно, неоднозначно, субъективно, как в песне «Что нам разлука в три недели?» или в этой заготовке из РТ:

А встреча наша длилась целый миг,
Разлука наша будет всего лишь век…

И там же: «Время измеряется не часами, не годами, а ветром, светом, взглядом, горем, счастьем, стихами, Пушкиным, Гоголем, etc. Несовершенно времяисчисленье».

Слово «лик» — один из излюбленных ею образов-символов.

Измена лик имеет скорбный.

С плача прихода до скорби ухода
лик наш становится неузнаваем.

И переписывает лик,
не зная воскресенья.

И время поменяет лицо на лик.

Мазком округлый детский лик
на чистый холст положит…

И, пожонглировав словами,
Загоним мы себя в тупик…
Но, словно белый флаг, над нами
Взойдет округлый детский лик.

Хотя для поющих поэтов не типичны эксперименты с формой, у Яровой, как я уже говорила, они встречаются. Особо хочу отметить, как мастерски сделана песня «Зачем мы, сёстры, белокуры…» — и строфа, включая ритм и способ рифмовки, и мелодия, и содержательный посыл:

…Нас на Кавказе ждёт удача
и много литров чачи.
Мы здесь так много значим,
как отдохнуть иначе?
У нас здесь только две задачи —
любовь и шашлыки.

Наш пыл и море не остудит,

ведь бабы тоже люди,
за это нас и любят.
А те, кто нас за то осудит,
те просто пошляки —
пусты их кошельки!..

В нижеприведённой схеме буквы означают рифмующиеся строки, цифры — количество слогов в каждой строке:

А 9

А 7

А 7

А 7

А 9

В 6

С 9

С 7

С 7

С 9

В 6

В 6

Как искусно сопряжены две половины строфы! Последняя укороченная (шесть слогов) строка первой половины рифмуется с двумя последними, тоже короткими, шестисложными, строками второй, скрепляя конструкцию.