Когда я стала тобой

Я уже хотела сбежать, когда дверь вдруг открылась, и я увидела Салливана. Ты держала его на руках лицом ко мне. Эти большие глаза внимательно разглядывали все вокруг, а детские вещи из пакетов так и просились наружу.

Я осталась ради него, а не ради тебя.

Малыш улыбнулся мне, и я передумала уходить.

– Он такой оживленный, – задумчиво сказала я, затаскивая сумки в дом. Поразительно – со вчерашнего вечера бардак стал только хуже.

– Ага, такой оживленный, что всю ночь не мог успокоиться, – устало заметила ты.

Круги под глазами, болезненный цвет лица… Наркотики тут ни при чем. Ты просто вымоталась до изнеможения.

– Всю ночь, говоришь? – повторила я с понимающей улыбкой. – Да, это тяжко. Помню, Аарон тоже такое устраивал. Я потом валилась как убитая.

– Правда? Боюсь, меня уже убило, – натянуто усмехнулась ты, хотя этот смех больше походил на всхлип.

Я не знала, стоило ли тебе доверять, и все же чувствовала, что между нами есть некая связь. Связь двух матерей.

– Вот. – Я поставила сумки на пол. – Давай я его возьму.

Какой же он теплый и мягкий. Идеальный.

Ты в растерянности смотрела на пакеты – мол, и что с ними делать? На твоем лице отражалась целая гамма чувств, от напряжения до наивности, и мое сердце слегка оттаяло.

– Доставай, не стесняйся, – сказала я.

Ты опустилась на пол и начала копаться в покупках, словно это были рождественские подарки.

– И зачем ты столько всего накупила… – Ты вытащила банку детской смеси и пару одеялец, перевела взгляд на подгузники и ползунки.

– А мне захотелось, – ответила я, улыбаясь все шире. – Это, кстати, только начало. Завтра в два часа привезут еще кое-что.

Я думала, ты обрадуешься. Может, даже завизжишь от счастья или обнимешь меня. Однако ты, наоборот, казалась расстроенной.

Да что с тобой не так?

Господи, прямо как Аарон в подростковый период. То смеется, то через секунду уже ревет. Отчетливо помню, как однажды вечером он подошел ко мне, весь в слезах, и закричал:

– Я даже не знаю, из-за чего плачу!

Да, гормоны – те еще сволочи.

Впрочем, ты-то уже не подросток. Пора повзрослеть и научиться контролировать перемены в настроении.

– Келли, я не могу все это принять, – наконец произнесла ты подрагивающими губами.

– Почему?

– Это чересчур.

– Ничего не чересчур, – заверила я. – Это ради тебя, ради Салливана. – Наши взгляды встретились. – Пожалуйста, позволь мне помочь вам.

– Все это так мило… Я, э-э… Я просто… Я такого не заслуживаю.

Ты неожиданно подошла и обняла меня сбоку, стараясь не задеть малыша. От твоих волос доносился какой-то цветочный аромат. Пахло свежестью.

Вот и хорошо. Мне сразу полегчало.

Конечно, чувство тревоги не исчезло окончательно, но немного затихло.

– Спасибо, – прошептала ты.

– Не за что, – ответила я. – А теперь иди отдохни. Я пока займусь Салливаном, а потом вместе распакуем вещи и сделаем уборку.

– С этим я и сама справлюсь, – возразила ты.

– Да ладно тебе, – отмахнулась я. – Вдвоем будет намного быстрее.

Ты опустила взгляд в пол и стала нервно водить по ковру большим пальцем ноги. Голубой лак на ногтях местами потрескался.

– Просто в коробках много вещей мамы и бабушки. Я хотела бы разобраться в них одна.

– Бабушки? – Ее ты раньше не упоминала.

Твои губы снова дрогнули.

– Я жила с ней после смерти мамы, – сказала ты, не поднимая глаз. – Она тоже недавно умерла.

Бедная девочка.

И как я могла подумать о тебе что-то плохое? Ты так молода – и уже потеряла всех своих близких.

Мне знакомо это чувство.

Чувство потери.

Чувство одиночества.

Знакомо слишком хорошо.

На заднем дворе у меня есть сарай – на первый взгляд, полный всякого хлама. Однако для меня это настоящее волшебство. Там собраны все мои воспоминания: мамины елочные украшения, папины пластинки, книги Кармен с рецептами, альбомы с фотографиями родственников Рафаэля, а еще школьные документы, грамоты и награды Аарона, детские одеяльца, старые игрушки.

Я часами возилась в этих вещах, напоминавших мне о Кармен, о времени, проведенном с отцом, о детстве Аарона, о немногих счастливых моментах, связанных с матерью. И мне не хотелось бы заниматься этим вместе с Рафаэлем, потому что он только посмеялся бы над моей растроганностью.

Вот и ты хотела предаться воспоминаниям о родных в одиночестве.

– Ладно, я понимаю. – Я осторожно покачивала Салливана на руках, но мальчик постоянно вырывался. Сквозь жалюзи в комнату заглядывало солнышко. – У тебя есть коляска? – А вот про нее-то я и забыла. – На улице так здорово, можем прогуляться вместе с малышом.

– Да, есть. – Ты показала на дверь – сложенная коляска стояла у выхода. – Но мне что-то не хочется никуда идти. – Ты зевнула и потянулась.

– Ничего страшного. Я могу и сама с ним погулять, а ты пока вздремни. – Я надеялась, что это не прозвучало слишком навязчиво, и, к счастью, ты решительно закивала в ответ и улыбнулась.

– Было бы потрясно.

Впервые ты так быстро согласилась на мое предложение.

– Ну что, готов? – Я подняла Салливана, и он задергал своими маленькими ножками, будто плыл по воздуху. – Любишь гулять, да? – Я засмеялась, уткнувшись носом в его личико.