Когда я стала тобой

Я положила подушку на твою кровать, а рамку с фото поставила на столик, чтобы видеть бабушкино лицо по утрам и вечером перед сном. Единственные две вещицы в твоем доме, которые принадлежат мне.

Ты, наверное, считала меня чудовищем, а я была просто влюбленной женщиной, готовой бороться за свою любовь.

А еще – мамой, которая хочет любой ценой добиться лучшей жизни для своего сына.

Тебе ли этого не понять?

Глава 24

Неудивительно, что муж изменял тебе, Келли. У тебя даже сексуального нижнего белья нет! Сплошные бабушкины панталоны светлых расцветок и гигантские лифчики с широкими лямками. Не могла потратиться на что-нибудь кружевное?

Иногда я чувствовала себя виноватой из-за того, что сплю с женатым мужчиной, но увидев это… Да ты практически подала мне его на блюдечке с голубой каемочкой! Совсем не старалась удержать Рафаэля.

Пока Салливан спал, я решила искупаться. По краям глубокой ванны стояли прозрачные баночки с разноцветной солью и бурлящими бомбочками. Я выбрала розовый шарик, от которого пахло жвачкой, бросила его, и вода приобрела оттенок сахарной ваты.

Опустила ногу и невольно вздрогнула – слишком горячо. Аж кончики волос намокли от пара. Я присела на край ванны. Пусть остынет.

Немного подождав, погрузилась в теплую розоватую воду и удовлетворенно выдохнула. Принимать ванну, будучи тобой, куда приятнее. Раньше купание было для меня всего лишь необходимостью, одним из пунктов в списке ежедневных дел. Быстренько помылся, и готово. Вовсе не способ хорошенько расслабиться.

Откинув голову назад, я поняла, чего мне не хватает – бокала красного. Ты, наверное, без него и не залезала в ванну. Если верить переписке в телефоне, вы с Кристиной – большие любительницы вина.

Кстати, твоя подруга все никак не отстанет, шлет сообщения десятками. Ей ты отправляла эсэмэски чаще, чем собственному мужу.

Может, тебя больше привлекают женщины, а, Келли?

Ты такая навязчивая, практически вынудила меня подружиться с тобой. Заваливала меня сообщениями, постоянно приглашала в гости, за все платила. Запала на меня, что ли? Ха, это у вас, Медин, семейное.

Я поводила руками по воде, опустилась глубже, до самого подбородка. Кожа приобрела розовый оттенок. На другом конце ванны торчали пальцы ног с облупившимся лаком. Надо бы заняться, у тебя наверняка запас разных лаков для ногтей. К приезду Рафаэля я должна выглядеть на все сто.

Может, выбрать какой-нибудь насыщенный цвет? Желтый или ярко-розовый. Зимой я обычно крашу ногти темно-фиолетовым или синим, но там, куда мы поедем, будут кстати тропические цвета.

Я закрыла глаза и представила, что отдыхаю на знойном пляже, потягивая ледяной коктейль.

Мои фантазии оборвал плач Салливана. Тело моментально напряглось. Я опустилась на самое дно ванны, где вода окружала меня со всех сторон теплым коконом. Сюда не доносились никакие звуки, и если бы можно было не дышать, я бы осталась тут навсегда. Однако легкие вскоре зажгло, и я выплыла наружу. В ушах вновь зазвенело от криков Салливана.

Недовольно ворча, я вылезла из ванны, обернулась полотенцем и поспешила к его колыбели. С побагровевшим от плача лицом малыш изо всех сил дергал кулачками, будто проклиная всех вокруг.

– Тише, тише. – Я взяла его на руки и прижала к себе, но Салливан не замолкал. – Ты чего, проголодался?

Он не прекратил плакать, и я сочла это за положительный ответ.

Скорей бы он уже вырос и научился говорить.

Я покормила Салливана из бутылочки, а он продолжал капризничать.

– Да что с тобой такое, дружок? – Иногда я чувствовала себя ужасно глупо, задавая сыну вопросы, на которые он пока не мог ответить. Я покачала его, пригладила темные волосы. – Прямо вылитый папочка, – добавила я, и внутри меня разлилось тепло.

Про себя я подобного никогда не слышала, потому что, сколько бы я ни упрашивала маму, она ничего не рассказывала про отца. Либо тактично меняла тему, либо начинала беситься. В любом случае, я ничего о нем не узнала.

Однажды в школе нам задали нарисовать семейное древо. Учительница подготовила специальные листочки, где было нарисовано дерево и пустые квадратики на каждой ветке. «Теперь-то мама не отвертится!», – радостно подумала я. Это ведь домашняя работа, а она всегда строго проверяла все мои задания.

К сожалению, не сработало. Никогда не забуду, с каким разочарованием я сдавала листок, на котором одна сторона дерева осталась совершенно пустой.

Все детство во мне теплилась надежда: если бабушка знает правду о моем отце, когда-нибудь я заставлю ее все рассказать, но даже после смерти мамы она утверждала, что ей ничего не известно.

Теперь они обе в могиле, а я по-прежнему не в курсе, кто мой отец.

Кстати, на маму я не особо похожа. Она была светлокожей блондинкой, а у меня кожа с желтоватым оттенком и волосы потемнее. Видимо, эти черты достались мне от папы, хотя кто подтвердит?

Зато мой сын будет знать, в кого пошел он.

Я вздрогнула от стука капель по крыше. Встала, подошла к окну: небо почернело, дождь лил стеной, листья и ветки кружились на ветру. На мне не было ничего, кроме полотенца, и по коже поползли мурашки.