Когда киты выброшены на берег (СИ)

— А то вы не понимаете? — усмехнулся Канаяма.

Сакуре он напомнил шакала из тех телевизионных хроник про диких животных. Даром, что псина поганая, всё равно хищник с острыми зубами.

— Нет, не понимаю, — Сакуре вдруг захотелось, чтобы у неё в руках оказалась катана.

Перед глазами сразу появилась картина из старого трэшового японского фильма, где бутафорская кровь лилась рекой, стоило отрезать противнику конечность. Захотелось последовать примеру О-Рэн Ишии из тарантиновского «Убить Билла» и точно так же снести тупую голову, эффектно пробежавшись по столу с мечом в руках.

— Вы с ним встречаетесь, — сказал Канаяма.

— Господин, — позвал его юрист.

— Выйди, — приказал Канаяма.

— Но…

— Выйди!

Юрист бросил растерянный взгляд сначала на Канаяму, потом на доктора Куран, но всё-таки поднялся и быстрым шагом вышел за дверь.

— Я с ним не встречаюсь, — сказала Сакура.

— Но трахаешься, — Канаяма усмехнулся так, что стали видны короткие клыки.

Сакура промолчала.

— И не платишь ни гроша, — у Канаямы глаза сверкали, как у больного в лихорадке. — Имеешь доступ к его телу просто так.

— А вам завидно? — Сакура не удержалась и растянула губы в улыбку.

Как яд под кожу прыснула. Этот нездоровый блеск в глазах был так знаком, что в животе закопошились хитиновыми ленты сколопендр. Так мерзко вдруг Сакуре стало.

— Ты баба. Всего лишь тупая баба. Всё, что у тебя есть, это… — зашипел Канаяма.

— Пизда между ног, — перебила его Сакура. — Придумайте что-нибудь оригинальное. Я уверена, смекалки у вас хватит.

— Ты совсем страх потеряла, девочка? Не видишь, с кем разговариваешь? — Канаяма посмотрел на неё исподлобья.

— К сожалению, вижу, — сказала Сакура.

— Если ты не бросишь Годжо, то я гарантирую, дело о пособничестве побегу криминальному авторитету на тебя заведут. И если не посадят, то во время расследования измотают до кровавых соплей. Бюрократическая машина в нашей системе и взятки творят чудеса. А из больницы вылетишь с волчьим билетом. Ясно тебе, курва? — у Канаямы чуть ли пена изо рта не шла.

Сакуры улыбнулся так мягко, будто перед ней ребёнок, решивший поиграть в куколки не игрушками, а живыми людьми.

— Вы ведёте себя, как старшеклассник на пике спермотоксикоза, перед которым ноги не раздвинула застенчивая первогодка-милашка, — сказала доктор Куран. — Годжо не дал? Я права?

— Послушай, ты… — взорвался Канаяма, подскочив на ноги.

— Нет, это вы меня послушайте, — стальным голосом заявила Сакура, оставшись на месте. — Не смейте угрожать, это во-первых. Мне терять нечего, я могу и в глотку вцепиться. Во-вторых, Годжо взрослый человек, — с каждым словом Сакура медленно поднималась на ноги. — Он сам способен решить с кем быть, с кем спать и кого впускать в свою жизнь. В-третьих, вы не способны добиваться своих целей, кроме как силой. А ещё хотите, чтобы другой человек добровольно был рядом?

В следующую секунду щёку больно обожгло. Это Канаяма перегнулся через стол, залепив Сакуре пощёчину. Её голова лишь резко повернулась вправо. Короткие пряди закрыли разом покрасневшую кожу, на которой остался след ладони. Канаяма сверкал глазами, свирепо поджав губы. На лбу выступила испарина. Его трясло. Дорогой костюм помялся.

— Сказать, что вы бьёте, как баба — это оскорбить женщин дважды, — Сакура улыбалась, медленно поворачивая голову. — Вы паскуда, Канаяма-сан.

У входа послышался судорожный вздох. Канаяма и доктор Куран одновременно повернулись в сторону двери. Там стояли юрист Хисаги-сан и главный врач Саридзава, в изумлении впившись взглядами в готовую разорвать друг друга парочку. Как много они видели, Сакура предположить не могла. Щека её горела. Душа требовала либо выкурить сигарету, либо убить кого-нибудь. И то, и то под запретом. Сакура убрала волосы с пострадавшей стороны лица. Поправила халат и уверенным шагом направилась к выходу. Остановилась напротив Саридзавы-сана, возвышающегося на пол головы и посмотрела прямо в глаза.

— Вы разрешили устроить служебное расследование? — спросила она.

Саридзава смотрел на неё с едва заметным блеском в стальных глазах. Между широких бровей залегла морщинка. Сакура усмехнулась.

— Я напишу заявление по собственному желанию, чтобы было меньше проблем. Но не ради вас, ублюдка, готового пойти ради денег на всё. А ради работников этой больницы, преданности которых вы не заслужили, — сказала она и вышла в коридор, убрав руки в карманы халата.

Всё равно надо было уволиться. Но не так. Скорее всего Саридзава выгонит её взашей с волчьим билетом, как и пообещал Канаяма. Сакура надеялась, что ей удастся привести все документы в порядок и передать пациентов другому врачу. С Итадори-саном всё уже решено. Это приносило облегчение на обожжённую кислотой душу. Как мертвецу припарка, но всё же. Она бы хотела совсем ничего не чувствовать, чтобы с головы до ног наполнило эмоциональное отупение. А не выборочно.