Когда киты выброшены на берег (СИ)

На смену ему доктор Куран достала пакет с нарисованной на нём змеёй, обвивающей медицинскую чашу.

— Ты всю аптеку скупила? — хрипло спросил Годжо.

— Мегуми сказал, что у тебя в аптечке только лейкопластырь и презервативы. Это, конечно, хорошо. Но вылечиться от простуды не поможет, — пояснила Сакура.

— А ты, значит, поможешь? — усмехнулся Сатору немного зло.

— Нет, ты поможешь себе сам, если будешь соблюдать указания.

— Не буду!

— Ты что как маленький?! — донёсся голос Мегуми.

Парень стоял в дверном проёме, держа в руках стакан воды.

— Ещё один, — фыркнул Годжо.

— Если ты не прекратишь, я вколю тебе успокоительное. Пусть ты и не буянишь, зато Мегуми легче будет, — сказала Сакура. — Вот противовирусные. По таблетке каждые два часа в течение суток. Количество я пропишу. Жаропонижающие. Сейчас одну, а если температура поднимется выше тридцати семи и восьми, то две. Не сможешь терпеть головную боль… точнее… лучше её вообще не терпеть. Это хорошее обезболивающее.

Сакура показала серебряный блистер и положила его к остальным на прикроватную тумбочку. Мегуми поднёс стакан воды, буравя Годжо тяжёлым взглядом.

— Не обращайте внимания. Он жуткий говнюк, когда болеет, — сказал Мегуми.

— Я заметила, — отозвалась она, а потом опять обратилась к Годжо, выдавливая ему на ладонь нужные таблетки. — Обильное питьё. С имбирём и лимоном. Ещё нужно сменить пропотевшую одежду, хотя бы верх. Я сейчас приготовлю окаю[1] и перестану действовать тебе на нервы, Сатору.

— Я и сам могу приготовить, если вам нужно ехать, Куран-сан, — сказал Мегуми.

— Пусть она готовит, раз вызвалась, — Сатору не сводил взгляда с Сакуры.

— Пей, — сказала она, кивнув на таблетки, а потом повернулась к Мегуми:

— Принеси, пожалуйста, чистое полотенце, смоченное в тёплой воде.

— А таз надо? — уточнил Мегуми.

— Если есть.

Мегуми вновь скрылся за дверью. Сакура проследила, чтобы Сатору выпил все лекарства, а потом поднялась с кровати.

— Где я могу взять одежду тебе на смену?

— Всё в шкафу, — кивнул Годжо.

Сакура подошла, отодвинула зеркальную створку. Бардак. Удивления не было. Было желание глупо улыбнуться. Но внезапный порыв мгновенно подавили в зародыше. Сакура достала белую, довольно растянутую кофту из приятного материала. Хлопок. На вид и на запах вроде чистая.

— Сними, — Сакура показала на мокрый от пота верх.

— Нет.

— Раздевайся, Сатору.

— Раздень сама.

Он не заигрывал. Он выкручивал нервы. Играл на них. Не слишком изящно, мог и лучше, но всё равно умело.

— Если ты проверяешь мой лимит терпения, то на сегодня его исчерпали задолго до тебя, — сказала Сакура.

— Кто такой смелый? — усмехнулся Сатору.

— Не важно, — отозвалась Сакура. — Со мной можешь вести себя, как угодно. Но я уйду, останется Мегуми. Не изводи пацана. Он этого явно не заслужил. Сил себя контролировать даже в таком состоянии у тебя хватит.

Годжо хмыкнул. Взялся слабыми пальцами за ворот кофты, попытался снять по привычке через голову. Получилось не с первой попытки. Да и успехом это никак нельзя было назвать. Сакуре пришлось стягивать прилипшую к телу ткань самой. Мегуми принёс небольшой белый тазик с тёплой водой. Сакура опустила туда тыльную сторону ладони, проверяя температуру. Идеальная. Обтёрла Годжо. Быстро. Оперативно. Без лишних движений. А потом помогла одеться.

— Ложись и укройся получше, — сказала Сакура.

Сатору взял её за запястья. Сжал несильно, насколько позволяло состояние. Его тело немного шатало, а глаза слипались. Лекарство начало действовать и требовало от организма полного покоя. Но Годжо упрямился.

— Ты подстриглась. Зачем? Новая жизнь, новая ты? Или психанула? — он уткнулся лбом в её плечо для опоры.

— Волосы начали выпадать из-за таблеток, — сказала Сакура. — Сатору, ложись.

— Ты и правда уйдёшь, как закончишь здесь? — спросил он, чуть сжав запястья.

Сакура закрыла глаза, зажмурившись. Заморгала быстро-быстро, чуть задрав голову. Горячий лоб Сатору обжигало её тело даже через ткань рубашки.

— Нет. Я не могу бросить одного Мегуми на больного и капризного тебя, — сказала Сакура.

— Выходит, наш мальчик и правда благословение, — зачем-то сказал Сатору и хрипло рассмеялся.

Потёрся лбом о худое плечо и отстранился, плавно возвращаясь на подушки.

— Ты же говоришь так, не чтобы я перестал упрямиться? — Годжо плотнее закутался в одеяла.

— Нет. Когда ты проснёшься, я буду здесь.

— А потом?

— И потом тоже.

— Мне не придётся терпеть это в одиночестве, значит, — вновь усмехнулся Годжо.

— А ты всегда болел в одиночестве? — Сакура подоткнула одеяла ему под ноги.

— Всегда… — глаза Годжо медленно закрылись.

Светлые ресницы ещё какое-то мгновение трепетали, но потом замерли. И Сатору задышал ровнее. Сакуре захотелось дотронуться до его лба. Она сначала нерешительно поднесла руку, потом одёрнула, будто боясь обжечься. Словно не она каких-то пять минут назад трогала его тело, обтирая полотенцем. Потом всё-таки коснулась, убирая чёлку и прислонилась губами к коже, проверяя температуру.

В момент трогательного, не подкреплённого страстью или желанием прикосновения в ней окончательно умерли сомнения в чувствах к этому мужчине.