Когда киты выброшены на берег (СИ)

Доктор Куран Сакура проработала в этой больнице почти десять лет. Тут проходили годы её практики, а потом интернатура. Тут она первый раз спасла человека и потеряла. Здесь случалось многое. Многое теперь останется за закрытыми дверьми. Сакура знала. Знала и хотела что-то почувствовать, наверное, боль и сожаление. Но грудную клетку заполняло лишь облегчение. Даже злости на ублюдка Канаяму не было.

Сакура подошла к посту дежурных медсестёр. Щека горела. Стоило бы сходить в туалет и привести себя в порядок, но усталость, которая разом накатила удушающей волной, сделала Сакуру безразличной к своему внешнему виду. Такахаси-сан посмотрела на неё с такой лютой тоской в глазах и внезапно слишком материнским сочувствием, что Сакуре на секунду захотелось себя пожалеть. Как в детстве, когда прибегаешь к маме на кухню с просьбой заклеить разбитую коленку или вытащить жало пчелы из ладошки.

— Такахаси-сан, пожалуйста, подготовь все документы Итадори-сана, — попросила Сакура.

— Я уже начала, — сказала Такахаси-сан.

— Спасибо. Ту девушку, Минарин Акацуки из пятой палаты переводи в кардиологию. Там Ханами-сенсей ей поможет. Наш дорогой Арата-сан позавчера опять чуть Богу душу не отдал, еле реанимировали. Сегодня тоже порывался. Приставь к нему какого-нибудь смышлёного ординатора на ночь. И… того господина, которого привезли на скорой с почечной недостаточностью… назначь дозу адсорбентов повыше. И мне надо посоветоваться с кем-нибудь из хирургов насчёт шунтирования.

— Хорошо, я тебя поняла. Советую Камо-сенсея, — сказала Такахаси-сан.

— Да, думаю да, с ним и поговорю. Анализы пациента уже у тебя? — спросила Сакура.

— Да, — Такахаси-сан протянула ей папку.

Сакура взяла её, а потом посмотрела на медсестру.

— Спасибо тебе, Такахаси-сан, — сказала Сакура.

— За что? — усмехнулась женщина беззлобно.

— За то, что всегда мне помогала. И за то, что ничего не спрашиваешь, а молча поддерживаешь, — пояснила Сакура.

— Как говорил мой русский отец: нас мало, но мы в тельняшках, — сказала Такахаси-сан.

— Странная поговорка, но, полагаю, значение у неё хорошее, — улыбнулась Сакура.

— Хорошее, не сомневайся.

— Не буду.

В этот момент в кармане халата зазвонил телефон. Сакура отложила папки, достала его и посмотрела на экран. Сердце сделало кульбит и замерло. Звонил Сатору. Первая мысль — сбросить. Вторая — не реагировать никак. Третья же была продиктована интуитивным порывом — необходимость принять вызов острой иглой впился в десну.

— Да, — ответила Сакура.

— Куран-сенсей, — раздался в трубке голос Мегуми.

— Да, Фушигуро-кун, — напряглась Сакура.

Парень звонил с мобильного Годжо. А он сам тогда где? Неприятное ощущение вновь закопошилось внутри, на этот раз медленно сдавливая дыхательные пути.

— Я звоню вам, потому что… Сатору… то есть Годжо заболел. У него высокая температура. Он весь горит. Кашляет. Очень сильно потеет.

Мегуми говорил чётко и по делу. Но Сакуры слышала в его голосе нотки беспокойства, завёрнутые в уверенность и сухость тона.

— Какая температура? — спросила доктор Куран.

— Сначала была тридцать восемь и четыре. Сейчас тридцать семь и восемь, — ответил Мегуми.

— Ты что-нибудь делал, чтобы её сбить?

— Мама сказала положить холодное полотенце на лоб или компресс со льдом под голову.

— Хорошо, — кивнула Сакура самой себе. — У него в аптечке есть какие-нибудь жаропонижающие?

— Вам стоило бы спросить, есть ли у него вообще аптечка, — тяжело вздохнул Мегуми.

Сакура слышала, что он куда-то шёл. Открыл дверцу, возможно, шкафчика. Снова тяжело, как-то слишком по-взрослому вздохнул.

— У него здесь антисептик, пластырь, презервативы и аскорбинки, — сказал Мегуми.

«Набор скорой помощи имени Сатору Годжо» — закатила глаза Сакура.

— Значит так, — вслух произнесла она, посмотрев на наручные часы, — я освобожусь где-то через час, до вас минут тридцать на такси. Значит, буду через полтора, самое большое, через два. За это время меряй ему температуру каждые полчаса. Станет выше — вызывай скорую, не дожидаясь меня. А так меняй компрессы, давай обильное тёплое питьё. Желательно, с лимоном и имбирём. Хоть это у него есть?

По звуку Мегуми открыл холодильник, чтобы проверить.

— Лимон есть. Он им коньяк закусывал, — сказал Мегуми.

— Он же не пьёт? — удивилась Сакура.

— Да, поэтому после двух стаканов вырубился, — сказал парень. — Я сделаю всё, как вы сказали.

Сакура, конечно, уже поняла, что Мегуми мальчик не глупый и очень самостоятельный, но всё равно решила уточнить.

— Фушигуро-кун, я на всякий случай спрошу: есть ли ещё кто-нибудь из взрослых, которые могут приехать сейчас к вам?

— Я позвонил родителям, но они не городе. А Нанами-сан на выезде по работе.

— Хорошо. Я скоро буду. Если что, звони.

— Я вас понял, — сказал Мегуми и повесил трубку.

***