Когда киты выброшены на берег (СИ)

Комментарий к Часть 10

[1] Окаю - это жидкая рисовая каша на воде с добавлением только может быть того же самого имбиря и нескольких капель соевого соуса. Это одно из блюд, которое японцы едят во время простуды. Вообще их лечение в этом плане несколько отличается от нашего.

Итак, котаны, сообщаю, что до конца нам осталось немного. Всего 2-3 главы, самое большее - это 4, но я не хочу так затягивать. Зарекаться не стану, но “всё” наступит возможно даже до следующей пятницы. Как чувствовать себя буду.

========== Часть 11 ==========

Комментарий к Часть 11

ко всей работе, к этой главе особенно: polnalyubvi — чужой среди своих и сплин — кит

публичная бета включена

Гонцов с плохими вестями всегда убивали первыми и без зазрения совести. Но у Годжо рука на Нанами не поднялась бы никогда. А если и переклинило внезапно, так, ум за разум зашёл, то от самого господина следователя получить пришлось бы по полной. Рука у Кенто только с виду такая ухоженная и лёгкая. На самом деле, подзатыльники от него временами ощущались хуже, чем удар битой по голове.

Только Годжо не думал об этом, когда слушал методичную речь Нанами о том, что пока ещё служебное расследование на работе Сакуры может перетечь в реальное дело.

Сигарета тлела между указательным и большим. Будь здесь Мегуми, дал бы подзатыльник или отчитал, как маленького, отбирая курево. Но Мегуми в школе, а Сатору здесь — сидит напротив Нанами и внимательно слушает подробности того, что устроил Канаяма.

— Ты же сказал, что проблем не будет, — протянул Годжо.

Это не было претензией, а уж тем более к Кенто, который всегда работал чуть больше положенного, как бы не ворчал о сверхурочных.

— Я не знал, что Канаяма осмелится дать взятку, чтобы дело снова было в производстве, — Нанами не притронулся к свежему кофе, который источал соблазнительный аромат по всей кухне и перебивал запах Саторовых сигарет. — Даже если Куран-сан не посадят, хотя такое исключать нельзя… Со связями Канаямы и коррупцией в наших рядах фальсификация улик хоть и сложная задача, но выполнимая. Так вот, даже если Куран-сан не посадят, то в процессе расследования могут изрядно измотать, что уж говорить про его длительность и совершенно негуманные подходы к делу отдельных офицеров, брошенных на это дело. Босса Мацумото давно не могут прижать к ногтю, поэтому хватаются даже за короткие ниточки, ведущие к нему.

— Сакура никак с ним не связана, — сказал Годжо.

— Я знаю. Дело более, чем ясное. Но тут, как в прошлый раз, просто пресечь не получится, — сказал Нанами, поморщившись.

Годжо показалось, что на красивом, обычно очень строгом лице господина Кенто прибавилось морщин. Хотя он моложе Сатору на целый год. Им обоим скоро по тридцатнику, но мозгов набрался только Нанами. Нанами же и вытянул его из страшной передряги как-то раз по просьбе отца Годжо. Акция должна была стать и впрямь разовой, но молодые мужчины сдружились. А если и не сдружились, то образовали очень крепкую связь, которую и по сей день сложно объяснить каждому из её участников.

Нанами Кенто был неофициальным и очень заебавшимся, но всё же крайне ответственным Ангелом Хранителем Сатору Годжо, если уж мыслить такими категориями.

— Ты бы с удовольствием прервал наш с тобой долгий роман, да, Нанами? — спросил Годжо.

— У нас с тобой не роман, — отрезал Нанами.

— Почему же? Я иногда очень подхожу на роль викторианской дамочки в беде. Иначе, как объяснить, что ты вечно кидаешься мне на помощь, — улыбнулся Годжо.

— Ты просто слишком часто отключаешь инстинкт самосохранения, — деловито заметил Нанами. — Точнее, игнорируешь его напрочь.

— Я сама осторожность, — хохотнул Годжо. — Так что, можно что-нибудь сделать? Моя помощь необходима?

— Можно. Ты связывался с госпожой Куран? — спросил Нанами.

— Да, — ответил Годжо.

— Значит, ты в курсе, что она уехала? — Нанами поправил очки.

Сатору кивнул. Конечно, он был в курсе. Сакура сказала об этом в их последнее совместное утро, когда температура Годжо окончательно спала, а болезнь разомкнула пальцы. Ещё Сакура сказала, что её отстранили от работы на время служебного расследования, а заявление об увольнении Саридзава пока не подписал. Сказала, что хочет побыть наедине с собой, вдали от ставшего серым и тяжёлым Токио. На вопрос, куда поедет, дала ответ без утайки: у её дедушки в одном портовом городке, больше похожем на большую деревню с хорошей инфраструктурой, был домик. Ныне оставленный внучке в наследство. В качестве тыла, даже пристанища. Годжо в который раз подумал, что старик Аято Томоэ обладал даром предвидения.