Когда мертвые заговорят

С трудом разлепив высохшие губы, я сбивчиво пробормотала:

– Я просто… я просто хочу спросить, что мне теперь делать…

Ной обреченно вздохнул.

– Ты уже знаешь ответ, Кая. Ты уже все знаешь.

– Но… как мне спасти того, кто не хочет, чтобы его спасали?

* * *

2 декабря 2016

Мои наручные часы показывали 7:53, когда Аманда Крестовски категорично заявила:

– Даю тебе время до восьми. И я иду на это только потому, что ты племянница Дориана, а я… – замолчав, она похлопала меня по плечу, после чего я шагнула за дверь, где меня уже ждала Лаура Дюваль.

Столовая для заключенных была большой и темной, громадные окна в два человеческих роста выходили на стену тюремной больницы. Заметив решетки, я в очередной раз ощутила острый укол страха, но быстро взяла себя в руки.

Лаура Дюваль, – напомнила я себе и решительно зашагала в ее сторону.

Она сидела за крайним столом у окна, и когда я опустилась на стул и попыталась пододвинуть его, то не смогла сделать этого – вся мебель оказалась прикручена к полу. Бросив взгляд за спину, я обнаружила у стены двух охранников, а еще, оглядевшись, насчитала девять камер, в том числе одну над нашим столом.

– Зачем пришла? – недружелюбно осведомилась Лаура. Худая и светловолосая, она выглядела как наркоманка. Глаза выцвели, губы покрылись корочкой, а на шее я заметила лиловый синяк. История Стивена Роджерса теперь повторяется с другим человеком. И теперь уже Лаура Дюваль выйдет из тюрьмы и будет искать виновного в своем заключении.

Оттянув рукав свитера, я взглянула на часы. Без пяти восемь. Времени предостаточно, чтобы задать всего один-единственный вопрос.

– Я спрашиваю, зачем ты пришла.

Не ответив, я сунула руку в карман пуховика и вывалила на стол перед Лаурой горсть до боли знакомых предметов. Она, нахмурившись, посмотрела на меня, затем спросила:

– Что это?

– Прикоснитесь.

Теперь уже глядя на меня как на сумасшедшую, она взяла одну из вещиц со стола и поднесла ее к глазам.

– Шпилька, – вынесла она свой вердикт, по-прежнему внимательно глядя на предмет, зажатый между пальцами, – тонкое изогнутое украшение для волос с крохотным красным камешком на конце.

– Это шпилька Сьюзен Смитт.

Лаура с испуганным писком выронила ее, и в тишине послышался звон металла о металл.

Я почувствовала, как внутри вскипает ярость. Перед глазами как в замедленной съемке менялось выражение лица Лауры – ее шок, когда она отбросила шпильку Сьюзен, ее перекошенный в немом крике рот.

И когда Лаура осмотрела предметы, разбросанные перед ней, я не смогла отвести глаз от ее мертвенно-бледного лица. Я хотела ответить ей с тем же отвращением, с каким она отвечала мне, пригвоздить ее таким же презрительным взглядом… но правда состояла в том, что она ни в чем не виновата.

Все еще пристально глядя на Лауру, я взяла со стола подвеску с сердечком и поднесла к ее лицу. Наши взгляды встретились. Кулон качался из стороны в сторону, как маятник, и Лаура следила за крохотным золотым сердечком: туда-сюда, туда-сюда.

– Эта милая вещица принадлежала Скалларк.

Глаза Лауры распахнулись шире и заслезились. Когда она отшатнулась от стола и меня, словно я ткнула ей в лицо баллончик с газом, я почувствовала странное, болезненное удовлетворение.

– А вот это, – я взяла из кучки предметов металлическую цепочку, и жетоны взлетели в воздух, – это принадлежало моему отцу. Я носила их каждый божий день после его смерти. Это мой талисман. – В ответ Лаура лишь глупо хлопала ресницами: бледное вытянутое лицо, дрожащие губы, блестящие глаза. Отложив жетоны, я наклонилась к ней, и она была слишком поражена, чтобы отодвинуться. – Они были на мне в ту ночь, когда Леда убила Сьюзен.

Лаура покачала головой, словно я лгала, хотя я, конечно, не лгала. И хуже всего то, что она знала об этом. Она знала: то безмолвное осуждение в моих глазах – не ложь, знала, что с моих губ срывается правда.

– Где Леда? – спросила я, собирая предметы со стола и запихивая их назад в карман. – Где она?

– Ты несешь полный бред!

– То есть вы утверждаете, что вы – Неизвестный? – спокойно уточнила я, и Лаура поспешно кивнула. – Вы пытались спасти девушек от жестокости их отцов? – Она вновь кивнула. – Тогда кто напал на Киру в палате Аспена неделю назад, когда вы сидели здесь, за решеткой? Кто пытался убить Киру, чтобы спасти ее от отца? Кто, если вы были заперты здесь?

Ее рот приоткрылся, чтобы выдать автоматический ответ, но я оборвала:

– Я пытаюсь помочь ей. Так позвольте мне это сделать.

– Не неси чушь! – взвизгнула Лаура, дернув руками в наручниках. Грохот цепочки пробудил ото сна охранников, и тот, что стоял лицом ко мне, подозрительно нахмурился. Я сидела с невозмутимой маской на лице, хотя внутри меня клокотала ярость. Я почувствовала, как нервно дергается колено, и сжала его пальцами.

Лаура быстро успокоилась, осознав, что ни капли не пугает меня, и заявила:

– Ты чокнутая, вот и все. Это тебя надо запереть в психушку, а не ее.