Когда мы потерялись в Стране снов

Прежде чем папа отвёз меня домой, я прошёл по длинному коридору в палату к Себу. Он крепко спал, подсоединённый проводами к какому-то прибору. Этот прибор не издавал ни звука, но на панели со всякими рычажками и тому подобным мелькали циферки. Мама с папой стояли в коридоре, беседуя с кем-то ещё из докторов.

Себ выглядел нормально – лежал на спине, приоткрыв рот. Зелёная футболка была сложена на полке. Медсестра, присматривавшая за ним, опустила жалюзи, так что в палате было прохладно и сумрачно. Когда я приблизился, то разглядел, что веки у него подрагивают и время от времени он шевелит губами, будто бормоча что-то, но когда я поднёс ухо к его рту, то ничего не услышал. Ему определённо что-то снилось.

– Себ! Себ! – позвал я, но медсестра мягко шикнула на меня:

– Тише. Доктора считают, что, возможно, лучше дать ему спать. Если того требует его организм.

– Он уже много часов проспал, – возразил я, но больше не пытался его будить. Вместо этого я сел на стул, взял его за руку и тихо сказал: – Просыпайся, бро, просыпайся.

Потом я положил лоб ему на ладонь и полежал так несколько минут. Медсестра вышла из палаты.

Это тупо, но я отчасти ожидал – или, может, надеялся – что Себ приоткроет один глаз и скажет: «Эй – мы их обдурили!» Конечно, ничего такого он не сделал. Просто лежал, и у него изредка подёргивались лицо или ладонь, которую я держал.

Я посмотрел на его руку и увидел что-то, чего не замечал раньше. Красноватое пятно на запястье, напоминающее сыпь. На другой руке было то же самое. Красное и слегка болезненное на вид.

Эти отметины были как раз в тех местах, где здоровенный человек завязал грубую верёвку.

Я отпустил руку Себа и попятился назад, опрокидывая стул. Тот с грохотом упал на пол, и доктор Ниша заглянула в палату.

– Всё в пор… Малкольм, что случилось?

Я ткнул пальцем.

– Его… его запястья. Смотрите!

Она взяла в ладонь левое запястье Себа и внимательно осмотрела его. Потом включила светильник на прикроватной тумбочке.

– Сестра! Принесите мне лампу усиленного света, пожалуйста.

Она покачала головой.

– Это может что-то значить, а может и не значить ничего. Что бы это ни было, серьёзным оно не выглядит, но мы определённо будем пристально следить за этим. Малкольм, у тебя такой вид, будто ты хочешь что-то сказать.

– Это… в этом месте Себа связали. За запястья. Верёвкой.

– И когда это произошло?

– В… в нашем…

– Даже не смей говорить «в нашем сне», Малки, – сказал папа за её спиной, так что я не закончил предложение.

Вернувшись домой, я наблюдаю, как папа сдирает Сновидаторы с крюков над кроватями.

– Я увезу это в больницу, хоть я и понятия не имею, зачем, – тихо говорит он. – Тебе повезло, что я всё равно туда собирался.

Он спускается на первый этаж, но замирает посреди лестницы, задумавшись. Потом разворачивается и возвращается. Он улыбается мне отважной безрадостной улыбкой и говорит практически шёпотом:

– Малки, сынок. Мне лучше многих известно, как опасно заигрывать с разумом, понимаешь?

Я киваю и жду, пока он медленно кивнёт в ответ.

– Я заплатил свою адскую цену. Это стоило мне твоей ма, твоего брата, тебя. Я до сих пор расплачиваюсь. – Папа снова делает паузу, и мне кажется, что он продолжит, но это всё. – Я вернусь через пару часов, Малки. Никуда не уходи. Телефон не выключай.

Я остаюсь сидеть на кровати – так и не заправленной с утра. На подушке Себа – вмятина от его головы. Потом я беру коробку из-под Сновидаторов.

Кеннет Маккинли? Я мысленно возвращаюсь к тому дню, когда впервые его встретил. Это было всего три дня назад, но по ощущениям – прошло гораздо, гораздо больше времени, возможно, потому, что за один-единственный день столько всего случилось.

Три дня назад

Глава 29

Утро субботы, побережье Тайнмута. Над заливом короля Эдуарда парят чайки, вереща на бушующие серо-белые волны. Иногда тут катаются на сёрфах, но сегодня никого нет.

Я плохо спал. Сегодня мне придётся навестить человека, чьё лицо изображено на коробке Сновидаторов и чей сарай я ограбил.

Вот только я его не грабил и не воровал у него, ничего такого, ладно? Я просто незаконно проник к нему во двор и взял кое-какие вещи, которые теперь не могу отдать, не признавшись, что это был я.

Маме пришлось подписать какое-то разрешение для школы, чтобы я мог сходить к этому Маккинли, и она считает, что это замечательно, как будто я был «избран» и это большая честь, и, конечно, я не могу рассказать ей правду. Она заставляет меня расчесаться дважды, а Качок Билли, который с некоторых пор начал завтракать с нами, говорит, что я больно уж аккуратный, и опять взъерошивает мне шевелюру, и мама цокает и смеётся.

В общем, я опаздываю, а Сьюзен Тензин уже ждёт меня на Коллингвуд-террас у дома с видом на устье Тайна и руины старого монастыря на скале в отдалении.

– Ну что. Одна нога здесь, другая там, ага? – говорю я, запыхавшись от бега.

Сьюзен поднимает сумку.