Когда мы потерялись в Стране снов

– Агенты из похоронного бюро пришли первыми. Всё было расписано заранее. У него бывали просветления рассудка, когда он точно знал, что ему осталось недолго, и в такие моменты он мог быть очень дотошным. Похороны состоятся, но, как я говорила, родных у него не осталось.

– Есть же Ури, – говорю я.

– Что? – переспрашивает Анди.

– Ури. Его сын.

Анди тяжело опускается на зелёный диван с пуговицами.

– Малки, Сьюзен. Нет никакого Ури. По крайней мере теперь. Кеннет половину времени жил в своём собственном мирке. Ури умер годы назад. Десятилетия. Кеннет любил утешать себя, воображая, будто он по-прежнему с нами.

– Но… по телефону же звонили? – говорю я, указывая на старый телефон рядом с Кеннетовым креслом.

– Дистанционный таймер. Его установил один из… фанатов Кеннета, что ли, из прежних времён, много лет назад, по всей видимости. Телефон звонит раз в несколько дней в одно и то же время. Кеннет знал, конечно, но просто любил притворяться. Говорил, что может воссоединяться с сыном в своих… своих…

Она умолкает, не сводя глаз с моря.

– В своих снах? – спрашиваю я, и она резко поворачивается.

– Да. Именно. Это было частью его, я не знаю, «космических видений». Его хипповской ерунды. Вы знаете, что он раньше выступал на сцене?

Мы со Сьюзен киваем.

И она говорит:

– Мы немного посмотрели ту кассету.

– Так и думала, что на ней было это, – бормочет Анди. – У него было мистическое представление с чтением мыслей, кажется. Считал, что может взлететь!

Я вспоминаю передачу, которую мы смотрели, и спрашиваю:

– Разве это был не просто какой-то трюк?

– И-и, я не знаю! Надо думать! Но потом он с головой нырнул в свою сонную белиберду, с той штукой у него над кроватью, бросил шоу-бизнес и в конце концов оказался здесь, всеми забытый. А теперь… теперь… Ох, простите, ребята.

Анди выуживает из рукава салфетку и начинает промакивать глаза.

– Иногда он был упрямым старым не при детях будет сказано кем, но сердце у него, хоть и одинокое, было на месте, и мне грустно, что его больше нет.

Сьюзен, почти инстинктивно, мне кажется, подходит к Анди и садится с ней рядом. Она не обнимает её, ничего такого: просто сидит. Анди сглатывает и отважно улыбается.

– Можно воспользоваться ванной? – спрашиваю я. Теперь я чётко осознаю, что до папиного возвращения остались считаные минуты. Также есть вероятность, что Качок Билли поднимался меня проведать и увидел, что меня нет.

– Да, конечно. По коридору налево. – Анди не поворачивается, когда я выхожу.

В ванную я даже не заглядываю, вместо этого направляясь прямиком в ту комнату, где спал Кеннет. Дверь закрыта, а ручка очень тугая. Когда я открываю дверь, раздаётся громкий щелчок, и я испуганно озираюсь – вдруг Анди придёт, но она не приходит. Наверное, Сьюзен занимает её взрослым разговором, чтобы отвлечь; в этом она хороша, Сьюзен.

В комнате чисто. На стуле по-прежнему разложена одежда. Но я пришёл сюда лишь за одним. Я смотрю на потолок над Кеннетовой постелью.

Сновидатора там нет.

Как такое возможно? Почему его нет? Кто его взял?

Я углубляюсь в комнату. Может, он упал и валяется за кроватью? Я ловлю себя на том, что хожу на цыпочках, хотя в этом нет нужды: ковёр толстый. Сновидатора нигде не видно, и я уже подумываю пошарить в комоде, когда Анди произносит:

– Уже второй раз, Малки!

Я резко разворачиваюсь, разинув рот.

– Что, ради всего святого, у тебя на уме?

– Нет… ничего, – бестолково отвечаю я. Выражение лица Анди даёт мне понять, что она мне не верит.

Глава 60

Анди вздыхает, выпрямляет сложенные на груди руки и входит в комнату. За ней со страдальческим выражением на лице идёт Сьюзен. Одними губами она произносит «Прости» – за то, что дала Анди уйти.

– Давай-ка, сынок. Выкладывай: что происходит? – спрашивает Анди.

Мне не остаётся ничего, кроме как сказать правду.

– Вы, эм… вы видели ту штуку, которая тут висела? Навроде украшения, – говорю я, указывая на пустой крюк над кроватью Кеннета. Анди кивает.

– Её забрали вместе с ним. Это было чётко прописано в его инструкциях.

– Ну и кто здесь был? – спрашиваю я, пожалуй, чуточку чересчур настойчиво. Выходит грубо, и Анди явно опешивает.

Она терпеливо отвечает:

– Я нашла его… скончавшимся… вчера поздно ночью. Сначала пришёл врач, чтобы выдать свидетельство о смерти. Немного позже приехал похоронный агент, чтобы увезти… Кеннета. Ты что, думал, что просто придёшь и заберёшь это?

Он сказал, что ты можешь это взять?

Моё молчание красноречивее слов.

– Секунду, – говорит Анди. – Пойдёмте со мной. – Она покидает комнату, в которой умер Кеннет и в которой мне становится очень не по себе. Мы со Сьюзен идём за ней следом в гостиную.

Анди достаёт из какого-то конверта лист бумаги. Она разворачивает его и пробегается глазами по строчкам.

– Похоронен с ним. Он знал, что ему недолго осталось, бедной старой душе. Здесь его инструкции: его «последнее выступление», как он это называл. Он хотел быть похоронен в своём килте вместе со своим «сон-диватором» или как там его.

То, как неправильно Анди произносит это слово, раздражает меня.