Когда начнутся дожди

Элизе на глаза навернулись слезы. Она попыталась ответить, но ее голос дрожал.

– Иногда жизнь заставляет нас делать невыносимо сложный выбор. Знаю, вы очень любите моего сына, а он вас, – продолжила Лакшми. – Но надеюсь, вы меня поймете. Я просто исполняю свой материнский долг.

– Спасибо, что поддерживали меня во время работы, – с трудом выдавила Элиза.

Она искренне восхищалась Лакшми, и все же именно эта женщина встала между ней и Джаем.

– Очень жаль, что ваше пребывание во дворце закончилось на такой невеселой ноте.

– Я еду в Англию. Моя мать очень больна.

– Желаю вам хорошей дороги. Надеюсь, когда-нибудь вы сможете войти в мое положение.

Элиза не смогла ответить.

– Идите сюда, моя дорогая.

Элиза шагнула к Лакшми, и та заключила ее в объятия. Элиза была уверена, что выплакала все слезы, но вот они полились снова.

Ночной поезд до Дели выехал под вечер. Вагон разогрелся до невыносимой температуры. Среди пассажиров большинство составляли местные жители. У Элизы вызывало отторжение то, какую власть правительство Британской Индии имеет над этими людьми. Сама она не хотела в этом участвовать, но, выйдя замуж за Клиффорда, она превратится в жену английского чиновника. Придется держать свои мнения при себе. Элиза все больше и больше убеждалась, что ради всеобщего блага британцы должны покинуть Индию. Она только надеялась, что националистическое движение придет к власти без лишнего кровопролития. Как и многие другие, Элиза была уверена, что рано или поздно это произойдет, потому что в сложившейся ситуации по-другому и быть не может.

Платье Элизы намокло, к тому же ей постоянно приходилось утирать пот со лба. Она сняла кольцо, подаренное Клиффордом в честь помолвки. «От такой жары того и гляди пальцы распухнут», – сказала она себе. Единственный способ вынести мучительно медленное путешествие в битком набитом вагоне – думать обо всех замечательных снимках, которые она сделала. Этого у нее уж точно никто не отнимет. Фотографии вставали перед ее мысленным взором одна за другой. Сначала немудреный лагерь, который они с Джаем разбили в пустыне. Мужчины, с утра завернувшиеся в одеяла и сидевшие возле небольшого костра, скрестив ноги. Мелкие пруды, где мальчишки кормили и мыли буйволов. Озеро на восходе, озеро на закате. Лица раджпутских мужчин и морды их верблюдов. Дворец, переливающийся яркими красками. Ночное освещение, придававшее всему вокруг сказочный вид. Свет, играющий в струях фонтанов во внутреннем дворике. Попугаи, стрекозы. Наложницы, расчесывающие волосы. Индийские женщины с их прямой, горделивой осанкой и разноцветными блестящими нарядами. Базары. Дети. Огромное небо невероятной голубизны. Портреты княжеской семьи и Инди – девушки, смотревшей на все вокруг так, будто в мире для нее не осталось тайн.

А потом Элиза подумала о приближавшемся сезоне дождей, и ей стало грустно оттого, что она не увидит лиловых туч, заволакивающих небо, и потоков воды, хлынувших на землю. Элиза мечтала побывать в Удайпуре, городе озер, окруженном горами Аравали, и вместе с Джаем наблюдать за разгулом стихии из крепости на вершине холма. Элизе не верилось, что она уедет до сезона дождей, но вот она покидает Индию. Виски пульсировали от боли. Ей не давал покоя стук колес поезда по рельсам. Казалось, эти звуки – та-дам, та-дам, та-дам – раздавались прямо у нее в голове. Она зажала рот рукой, боясь, что из груди вырвутся рыдания. Теперь ее и мужчину, которого она любила, разделяли тьма и пустота. Элизе предстоит стать женой того, к кому она равнодушна. Колеса снова и снова насмехались над ее угасшими мечтами. Элиза любит одного, та-дам, та-дам, а выходит за другого, та-дам, та-дам.

Потом ее мысли обратились к матери, которая лежала в больнице, лицом к лицу со смертью, – и ни одного близкого человека рядом. Какая горькая участь – прожить целую жизнь и завершать путь всеми покинутой! Какой бы плохой матерью ни была Анна, она не заслуживала подобной судьбы. И хотя сердце Элизы сжималось, будто в тисках, она сделает для мамы все, на что способна. Она наконец исполнит свой дочерний долг. Элиза должна радоваться, что ей представился шанс все исправить, пусть даже это произошло так поздно.