Когда не горят костры

Одной идти в темноте подземья вдвойне страшнее, и только злость согревала и вела вперёд. Холли кусала губы, часто смаргивала и старательно себя накручивала. Уж лучше злиться на тилвит тег, на их обман, на их фальшивые дары, чем снова расплакаться, жалея себя и ненавидя.

Интересно, сможет ли она снова увидеть Фреда и попросить у него прощения?

На бабушку не было ни злости, ни обиды. Пусть она и сглупила, заключив сделку, но она защищала семью, сколько могла и немножечко дольше. Жаль, что из-за глупых потомков всё пошло прахом.

…Да где же выход из этого чёртова лабиринта?!

Когда Холли решила, что заблудилась окончательно, стена разошлась перед ней, и льдистый белый свет обжёг глаза.

– А вот и наш цветочек! – раздался торжествующий голос Аннуил, и в плечи снова впились когтистые пальцы.

Холли поволокли куда-то, а она даже не могла понять куда – глаза слезились, ресницы слиплись, и милосерднее было б не пытаться разомкнуть веки – даже сквозь них свет обжигал.

– Я хочу видеть Мари Луид! – сдавленно воскликнула Холли, даже не пытаясь вывернуться из чужих рук, едва поспевая за размашистыми шагами конвоиров. – Я хочу увидеть господина прошедшего года!

Ее отпустили, и Холли привалилась к сухой и холодной кладке стены, тяжело пытаясь отдышаться. Страх клокотал в горле.

В голосе Аннуил звучало зловещее обещание:

– О, не переживай, цветочек. Увидишь, непременно увидишь.

Когда её довели до огромного зала, залитого холодным светом, Холли уже приноровилась к нему и лишь слегка щурилась. Высокие колонны напоминали древесные стволы, уходящие в темноту свода, пол казался гладким льдом, синим до черноты. Несмотря на яркий свет, в зале только двое отбрасывали тени – сама Холли и Дик, спокойно сидящий у ног Мари Луид.

Он встретил её кривой усмешкой и тут же опустил глаза.

Холли не сомневалась, как Дик решил позаботиться о себе. В конце концов, ему теперь не с чего испытывать к ней тёплые чувства.

Прежде чем хоть кто-то открыл рот, Холли крикнула:

– Мари Луид! Я знаю сделку моей семьи! У тебя нет прав ни на меня, ни на моего брата! Я требую: отпусти нас!

Мёртвая кляча повела черепом, ослепительно-белым, словно искусно слепленным из первого снега, и шагнула к ней навстречу. Стеклянные глаза горели жутким зеленоватым огнём. Их разделяло полтора десятка шагов, и чем ближе подходила Мари Луид, тем прозрачнее она становилась. Её контуры пошли зыбью, и рядом с Холли остановился Дэлвин – весь белый, словно лишённый цвета, в странном костюме из переплетения листьев и ветвей, в длинном плаще с мягкой опушкой то ли меха, то ли снега. Единственным цветным пятном в его облике был венец – ярко-зелёный венец из остролиста с алыми, словно кровь, ягодами.

Он протянул руку, чтоб коснуться щеки Холли, и она отшатнулась.

– Как ты можешь требовать Холли, – ровным и безэмоциональным голосом Мари Луид проговорил он. – Ты наша Холли и брат твой наш вы нам обещаны мы вас забрали.

Монотонная интонация убаюкивала и путала мысли. Холли потрясла головой, отгоняя чары, больно прикусила щёку, и, когда во рту появился солоноватый привкус, разум снова прояснился.

– Нет, не ваша и никогда не была. Спроси у своей Аннуил, что она обещала – взять первенца! Первенцем был мой отец. Более ни на кого у вас не было права!

Сзади пахнуло жаром и запахом горячей смолы – таков был гнев Аннуил, но, прежде чем она успела возразить, Дэлвин вскинул ладонь.

– Если б мы забрали вашего отца не было бы ни тебя ни брата маленькая Холли а потому вы наши.

Холли хрипло рассмеялась. Жуткая, кривая логика фейри была так же опасна, как их чары.

– А что ж не забрали? Не смогли? Так разве моя в этом вина, что жертва оказалась вам не по зубам! – Она шагнула к Дэлвину, приподнялась на цыпочки, чтоб шипеть прямо в его лицо: – Когда вы пришли в первый раз, отец был ещё жив. Вы могли забрать его, вы должны были забрать его, и это соответствовало бы слову и духу сделки! Тридцать лет спустя? Так что с того! Ни слова в сделке не было сказано о сроке, ни слова!

– Ты не можешь этого знать мале…

– Я знаю! – Холли вся дрожала от злости и адреналина, гнев огнём растекался по венам. – Я видела, своими глазами всё видела!

Что-то мелькнуло в белёсых глазах Дэлвина, и на мгновение он устало опустил веки.

– Если б мы не были в своём праве мы не нашли б дорогу к твоему дому маленькая Холли. Мы взяли первенца в нём ибо первенец был нам обещан. Жаль ты не пошла тогда со мной маленькая Холли тебе бы понравилось вечно петь в моей свите.

Он шагнул назад и так же неторопливо вернулся на прежнее место. Дик всё так же неподвижно сидел на полу, только сверлил Холли злым завистливым взглядом. Дэлвин снова заговорил, и его голос растёкся по залу:

– Я признаю твою правоту Холли ты пришла сама Холли ты можешь уйти сама. Ты можешь забрать своего брата если сможешь вывести его из холма. Никто из нас не вправе задерживать тебя или чинить тебе препятствия.

И когда Холли уже облегчённо выдохнула, празднуя победу, он продолжил:

– Есть ли что сказать тебе Аннуил?