Когда опускается ночь

— Пожалуй, у меня есть причины быть в хорошем расположении духа в день, когда моему сыну предстоит подписать брачный контракт. — Мадам Данвиль милостиво кивнула. — Ха, Дюбуа, я еще доживу до того дня, когда ему вручат дворянскую грамоту! Толпа уже совершила все самое худшее, до конца этой злосчастной революции рукой подать, и скоро настанет черед нашего сословия — а тогда кто более моего сына сможет рассчитывать на успех в суде? Он уже настоящий аристократ по матери, а станет еще и аристократом по жене. Да-да, пусть этот неотесанный, вспыльчивый старый солдат, ее отец, придерживается своих противоестественных республиканских взглядов сколько заблагорассудится — он унаследовал имя, которое проложит моему сыну дорогу в высшие слои общества! Виконт д’Анвиль — «Д» с апострофом, Дюбуа, вы понимаете? Виконт д’Анвиль — до чего же очаровательно звучит!

— Прелестно, мадам, прелестно. Ах! Второму браку моего молодого хозяина сопутствуют куда более благоприятные знамения, нежели первому.

Это было не самое удачное замечание. Мадам Данвиль надменно нахмурилась и поспешно встала с кресла.

— Вы в своем уме, старый болван?! — возмущенно вскричала она. — Разве можно упоминать о подобных материях, тем более в такой день? Вы постоянно твердите об этих двух жалких людишках, угодивших на гильотину, словно считаете, будто я могла бы их спасти! Разве вы не видели своими глазами, как мы с сыном встретились после Террора? Разве вы не слышали мои первые слова, когда он сообщил мне об этой катастрофе? Разве не сказала я тогда: «Шарль, я люблю вас, но если бы мне пришло в голову, что вы позволили погибнуть этим двум несчастным, отдавшим жизнь ради моего спасения, а сами не рискнули жизнью, чтобы спасти их, у меня разбилось бы сердце, но я не смогла бы больше никогда смотреть на вас и говорить с вами!» Разве я не сказала этого? И разве он не ответил: «Матушка, я рисковал жизнью ради них. Я доказал свою преданность, а меня за мои старания арестовали, бросили в тюрьму — и больше я ничего не смог поделать!» Ведь вы стояли рядом и слышали его ответ, полный искреннего чувства! Разве вы не знаете, что он и в самом деле побывал в тюрьме Тампль? И неужели вы смеете думать, будто после этого нас есть в чем винить? Дюбуа, я многим вам обязана, но если вы будете допускать в моем присутствии подобные вольности…

— Ох, мадам! Тысяча извинений. Я забылся, всего лишь забылся…

— Помолчите! Мой экипаж подан? Прекрасно. Готовьтесь меня сопровождать. Ваш хозяин не успеет заехать сюда. Он будет ждать меня для подписания контракта в доме генерала Бертелена ровно в два. Стойте! Много ли народу на улице? Не желаю, чтобы толпа глазела на меня, когда я буду садиться в экипаж.

Дюбуа виновато проковылял к окну и выглянул, пока его госпожа направлялась к двери.

— Улица почти пуста, мадам, — доложил он. — Только какие-то мужчина и женщина стоят под руку и любуются вашим экипажем. На вид приличные люди, насколько я могу судить без очков. Не толпа, сказал бы я, мадам, определенно не толпа!

— Прекрасно. Проводите меня вниз и захватите с собой мелочи на случай, если эти приличные люди окажутся достойными милостыни. Никаких распоряжений кучеру, кроме того, чтобы он ехал прямо к дому генерала.

В число гостей, собравшихся у генерала Бертелена засвидетельствовать подписание брачного контракта, помимо особ, непосредственно участвовавших в этой церемонии, входили несколько молодых дам, подруг невесты, и офицеры — давние товарищи ее отца. Гости распределились — несколько неравномерно — в двух красивых смежных комнатах: одну в доме называли гостиной, другую библиотекой. В гостиной собрались нотариус с готовым контрактом, невеста, молодые дамы и бо́льшая часть друзей генерала Бертелена. Оставшиеся в библиотеке военные развлекались у бильярдного стола, коротая время до церемонии подписания, а Данвиль с будущим тестем прогуливались по комнате: первый рассеянно слушал, а второй говорил с обычным для него пылом и более чем обычным изобилием казарменных словечек. Генерал преисполнился твердого намерения разъяснить жениху некоторые пункты брачного договора, а тот, гораздо лучше тестя знакомый с этим документом во всей его полноте и его юридическими тонкостями, из любезности был вынужден слушать. Долгая путаная тирада старого солдата была еще в самом разгаре, когда пробили часы на камине в библиотеке.

— Уже два часа! — воскликнул Данвиль, радуясь любому поводу пресечь разговоры о контракте. — Два часа, а моя мать еще не приехала! Что ее задержало?

— Ничего! — прогремел генерал. — Мальчик мой, где вы видели пунктуальных женщин? Если мы станем дожидаться вашу матушку, а она со своим ярым аристократизмом никогда не простит нас, если мы ее не дождемся, контракт не будет подписан и через полчаса. Ничего страшного! Продолжим нашу беседу. Черт побери, на чем я остановился, когда нам помешали эти треклятые часы? Эй, Черноглазка, что случилось?