Когда падали стены… Переустройство мира после 1989 года

В рождественские каникулы он сформировал новый кабинет министров, в который вошло символическое трио министров из бывшей ГДР. Это подчеркивало необходимую преемственность западногерманского государства – включение бывшего Востока в практически неизменные институты Федеративной Республики. В качестве примечания к тому, как делается история, отметим интересный факт, что новым министром по делам молодежи и женщин стала тридцатишестилетняя бывшая заместитель пресс-секретаря последнего правительства Восточной Германии. Так Ангела Меркель сменила скромную квартиру в Восточном Берлине на проживание в зеленом провинциальном Рейнланде, в Бонне, чтобы встать на первую ступеньку политической лестницы[744].

Коль в тандеме с Геншером выиграл еще один четырехлетний срок полномочий. Теперь они могли бы поработать над завершением процесса вынужденного бракосочетания между двумя очень разными половинами Германии. Как показали недавние договоры, это должно было быть достигнуто в согласии со все еще настороженными соседями Германии. И это, в свою очередь, должно было быть вплетено в еще более широкий гобелен – продолжающийся процесс создания европейских институтов, в ходе адаптации существующих организаций, таких как НАТО, ЕС и СБСЕ, к захватывающим, но тревожным реалиям неразделенного континента. Теперь задача заключалась в том, как перейти из послевоенного мира в тот, что Джеймс Бейкер назвал миром «пост-послевоенным».

Глава 5. Строительство Европы «цельной и свободной»

На фото:

1. Маргарет Тэтчер, Франсуа Миттеран и Гельмут Коль на саммите ЕС в Ганновере. 27 июня 1988 г.

2. Встреча СБСЕ в Париже. 19–21 ноября 1990 г.

3. Саммит НАТО в Лондоне. 5–6 июля 1990 г.

19 ноября 1990 г. Через шесть недель после объединения Германии в Международном конференц-центре «Клебер» неподалеку от Триумфальной арки в Париже собрались лидеры 34 стран. Первыми в списке были Джордж Буш и Михаил Горбачев, но там присутствовали и Коль, Миттеран и Тэтчер, а также Гавел из Чехословакии и Мазовецкий из Польши. Все они прибыли со своими министрами иностранных дел или другими ключевыми советниками. Они заняли места за шестиугольным столом, выстроенным вокруг инсталляции, объемно воспроизводившей фрагменты карт Северной Америки и Евразии высотой в три фута, которые напоминали кусочки гигантской головоломки. Всего присутствовало 69 делегатов – 67 мужчин и две женщины, занимавшие посты премьер-министров: Маргарет Тэтчер из Великобритании и Гру Харлем Брундтланд из Норвегии.

Приветствуя всех в качестве гостеприимного хозяина, Франсуа Миттеран подчеркнул важность этого момента. «Впервые в истории мы являемся свидетелями глубокого изменения европейского ландшафта, которое не является результатом войны или кровавой революции, – заявил он. – У нас здесь сидят не победители и не побежденные, а свободные страны, равные по достоинству»[745].

Такой общеевропейской встречи на высшем уровне не было с 1975 г., когда был подписан Хельсинкский заключительный акт. Парижская встреча была представлена как своего рода Хельсинки-2, в конце которой Заключительный акт был подтвержден, обновлен и адаптирован к эпохе, наступившей после холодной войны, в документе «Парижская хартия для новой Европы». Горбачев настаивал на проведении такого саммита со времени своих переговоров с Бушем на Мальте, и именно из уважения к нему дата была перенесена с 1992 г. на более ранний срок[746]. Советский лидер считал это новое Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе необходимым для реализации его видения НАТО и Варшавского договора, постепенно превращающихся в «Общий европейский дом». Он сделал эту фразу своей, но другие предлагали иные варианты все той же идеи: «Европейская конфедерация» Миттерана или то, что Геншер назвал «Общеевропейской архитектурой безопасности».

На самом деле существовало множество сценариев для новой Европы. Коль был сосредоточен на адаптации Европейского сообщества, как за счет углубления интеграции, так и вследствие расширения его членства на Восток. В конце концов, именно это было принято им в качестве обязательного условия объединения Германии[747]. Для Буша важнее всего было сохранение НАТО – хотя и в большей степени как политического альянса – как для обеспечения порядка на континенте, так и для того, чтобы США закрепились в Европе. С этим Коль тоже согласился.