Когда падали стены… Переустройство мира после 1989 года

Две недели спустя, заключив мир с Колем, премьер-министр 13 апреля провела продуктивную и всестороннюю дискуссию с Бушем на Бермудских островах. Президент был особенно заботлив: «Позвольте мне с самого начала пояснить, насколько, на мой взгляд, важно, чтобы мы оставались на одной волне… Я не хочу, чтобы мы случайно наткнулись на разногласия. Наши отношения в хорошей форме, и я хочу, чтобы такими они и оставались». Он подчеркнул для Тэтчер, что «мы оба видим необходимость того, чтобы объединенная Германия оставалась полноправным членом Альянса НАТО, включая его структуры». Но встреча с Миттераном на следующей неделе, по его словам, «может быть трудной, потому что мы не на одной волне с Францией по НАТО и некоторым европейским вопросам»[850].

Премьер-министр тепло откликнулась на его предложения. «В области европейской обороны, – настаивала она, – все вопросы должны решаться через блок НАТО, который был фантастически успешным». Впрочем, язвительно добавила она, успешность была «немного размытой», потому что Франция не входит в «военную часть НАТО»[851]. Они также обсудили будущее Альянса. НАТО, сказал президент, «представляет собой наше главное связующее звено с Европой. Я думаю, жизненно важно, чтобы США сохраняли себя в Европе, но без энергичного НАТО я не вижу, как это можно сделать». Поэтому, настаивал он, «поскольку сокращение вооруженных сил и неделимая Европа становятся реальными возможностями, а Варшавский договор теряет свою сплоченность», Альянс будет должен подумать о том, как «спроецировать обновленное западное видение будущего Европы». Буш с энтузиазмом воспринял предложение Манфреда Уорнера, генерального секретаря Альянса, провести саммит НАТО где-нибудь летом, и она тоже – при условии, что «все будут согласны». Со своей стороны, премьер-министр приветствовала то, что он назвал своим «главным месседжем» о том, что «приверженность Америки сохранению ядерного оружия, развернутого в Европе, в том числе в Германии, остается сильной». И она особо упомянула сохранение британской армии на Рейне, что было еще одним ее хобби и еще одним свидетельством ее остаточного недоверия к немцам[852].

Зная, что Буш был решительным сторонником интеграционного проекта ЕС-92, она не смогла удержаться от нескольких ехидных замечаний на эту тему, хотя политика Сообщества в основном отсутствовала в их беседах. Безусловно, она была заинтересована в соглашении о свободной торговле между ЕС и США. Но по вопросу «о политическом союзе ЕС» она была язвительна: «Слова звучат бессмысленно, а у нас, конечно, самый древний парламент на земле». Вместо этого она считала, что «нам нужно расширить зону свободной торговли «по всему миру», а не двигаться в сторону блоков. Тэтчер знала, какие ноты должны звучать, чтобы привлечь внимание президента. Она была хорошо осведомлена о стремлении Буша, наконец, «добиться успеха Уругвайского раунда», его отчаянном желании добиться компромисса по тарифам и его хроническом разочаровании в ЕС, особенно в кажущемся бесконечным споре о субсидиях французскому сельскому хозяйству. «Мы все нечисты на руку в этом вопросе, но нам нужно двигаться к более открытому рынку. Это ужасно важная проблема для нас», – ответил он на ее увертюру. Понимая, что она может занять центральное место в вопросе переосмысления режима глобальной торговли, она даже рискнула выступить с речью в духе «большого интернационалиста “Брюгге-2”»[853].

Таким образом, в целом саммит на Бермудских островах был успешным для обеих сторон. В конце Тэтчер публично подтвердила, что она и Буш «оба придают максимально возможное значение сохранению НАТО как сердцевины обороны Запада и сохранению американских вооруженных сил и их ядерного оружия в Европе… Мы будем рады видеть, что НАТО играет большую политическую роль в атлантическом сообществе». Президент, со своей стороны, подчеркнул: «Эти переговоры с премьер-министром Тэтчер были для меня особенно ценными. Наши две страны уже много лет работают вместе во имя мира и свободы, и мы стали свидетелями, как это дело восторжествовало во многих местах и временах… Американо-британская дружба – это такая дружба, для описания которой не нужны слова. Это особая дружба, которая проявляется в том, что у нас общее видение будущего человечества». Особая! Это было волшебное слово, которое каждый британский премьер-министр жаждал услышать от президента США[854].

Отметившись этим, Буш подчеркнул, что соглашение с канцлером Колем о том, что «Германия должна оставаться полноправным членом НАТО, включая его военные структуры», – такое мнение, которое, по его словам, разделяют «весь Североатлантический альянс и несколько стран Восточной Европы», потому что это «в истинных интересах безопасности всех европейских государств»[855]. Тельчик с удовольствием отметил, что на Бермудских островах было сделано «первое недвусмысленное публичное заявление» британцев, а также американцев о том, что они преследуют цель восстановления полного суверенитета объединенной Германии[856].