Когда падали стены… Переустройство мира после 1989 года

В Вашингтоне Делор сказал Бушу, что Комиссия ЕС предпочитает «энергичный НАТО». Он сознавал, что со стороны Советского Союза «сохраняется опасность»[863]. Миттеран разделял эту точку зрения. Он отметил, что риск войны уменьшился, но чувствовал, что «Советский Союз не обнадеживает: великая держава, находящаяся в ослабленном положении, опасна. США должны иметь право голоса во всех вопросах, которые влияют на равновесие в Европе»[864]. Делор также подтвердил центральную роль Атлантического альянса. Даже если бы стремление ЕС к политическому союзу включало «роль ЕС в обеспечении безопасности», это стало бы «своего рода европейской опорной колонной НАТО. Господин президент, вы должны воспринимать эту политическую интеграцию как укрепление Альянса»[865]. Но Делор и Миттеран разошлись во мнениях относительно СБСЕ и роли ЕС в области безопасности. В то время как председатель Комиссии рассматривал СБСЕ как «своего рода матрицу» для «включения восточноевропейских стран», Миттеран отводил этой организации в лучшем случае вспомогательную роль в отношениях с бывшими советскими сателлитами. По его словам, она могла служить только «местом встреч» в «моменты международной напряженности»[866].

В Ки-Ларго, где они беседовали на роскошном частном курорте, прогуливаясь среди пальм и гибискусов на океанской вилле делового друга президента[867], французский лидер предался фантазиям о будущем европейской безопасности и трансатлантических отношениях. Он заверял американцев, что, несмотря на то что Франция вышла из интегрированной системы командования, он настаивал, что она всегда будет полноценным игроком в Альянсе. Миттерана больше беспокоили государства Восточной Европы: «одинокие, бедные и униженные». Необходимо было, по его словам, найти «место, где эти страны могли бы выполнять свою работу, где к ним относились бы с уважением и достоинством». Если их допустить в ЕС, они «придут туда со шляпами в руках, как нищие». СБСЕ, членами которого они уже являются с 1975 г., к такой роли на самом деле не подходит, потому что оно не является институционализированным «политическим образованием». Что касается «Общего европейского дома» Горбачева, то это было всего лишь «видение». В этот момент Миттеран снова вытащил из своего запасника идею Конфедерации, утверждая, что новые времена требуют новых институтов. Он говорил об этом как о «Европейском союзе», на развитие которого, по его признанию, потребуются усилия «целого поколения» и которого «не будет при мне». Он признавал, что такая Конфедерация может казаться «нереальной», но она будет «строиться» на ЕС-12, а не «заменять» ее. Чтобы успокоить Буша, он уточнил, что Европейская конфедерация «не будет создана для того, чтобы избавиться от Соединенных Штатов»; это, воскликнул он, было бы «идиотизмом». Он предполагал заключение договора или союза между Конфедерацией и Соединенными Штатами, но настаивал на том, что «европейцы должны чувствовать себя европейцами»[868].

Это витание в облаках Миттерана выглядело как довольно причудливое представление, состоявшее из нескольких длинных монологов до и после обеда, которые при этом не всегда сочетались друг с другом. Что это было? Буш размышлял об этом пару недель спустя в разговоре с генеральным секретарем НАТО Манфредом Вёрнером. «Может быть, он говорит нам только для того, чтобы нам было приятно – предположил президент. – Или, возможно, все это предназначено для французской бюрократии, которая только и хочет, что нас оболванить». Уорнер попытался пролить некоторый свет на галльский образ мыслей. «Я недавно был во Франции. Они хотят ограничить НАТО лишь ролью военного союза без реального участия в принятии политических решений. НАТО для них – инструмент американского влияния». Вместо этого «они хотят, чтобы политическое сотрудничество было в ЕС». Его рекомендация была четкой: «Мы не должны позволять французам использовать саммит в этих целях. На саммите мы должны принять декларацию, которая поставит точку в вопрос о том, почему НАТО необходима. Существование НАТО больше не должно подвергаться сомнению». Буш решительно согласился[869].

Но все оказалось не так просто. 28 апреля на встрече Дублин-I прозвучало предложение ЕС-12 начать в июле подготовку к встрече на высшем уровне СБСЕ, которой так страстно желал Горбачев. Позднее в том же году в качестве места проведения встречи был предложен Париж. Лидеры ЕС также пообещали работать в рамках СБСЕ, чтобы помочь создать «новые политические структуры или соглашения» для Европы, но подчеркнули, что они не заменят «существующие механизмы безопасности» государств-членов. Это последнее замечание стало напоминанием о пестрой мозаике европейских институтов: Ирландия, например, как нейтральная страна не была членом НАТО – в отличие от других одиннадцати ее партнеров по ЕС. И в СБСЕ входили не только государства – члены НАТО и ЕС, но и страны Варшавского договора и неприсоединившиеся страны[870].