Когда падали стены… Переустройство мира после 1989 года

Президент особенно стремился сохранить динамику отношений с Горбачевым – не в последнюю очередь потому, что опасался, что, если Кремль станет отчужденным из-за Персидского залива, то СССР может в последнюю минуту все же бросить гаечный ключ в механизм объединения Германии. С этой целью 29 августа Буш написал Горбачеву письмо, в котором рассказал об их июньской встрече в Кэмп-Дэвиде и об их идее «чаще собираться вместе» и «неформально разговаривать без повестки дня». Он предложил провести «один день переговоров» о Ближнем Востоке в Швейцарии или Финляндии, что, по его словам, «пошлет хороший сигнал по всему миру». Он также заявил, что запланировал большое выступление перед американским народом около 10 сентября и поэтому надеется, что они смогут встретиться до этого. Более поздняя дата была невозможна, потому что он был бы вовлечен в «внутренние бюджетные вопросы». Буш извинился за очень короткое уведомление, но подчеркнул, что, по его мнению, поскольку «ситуация в мире кардинально меняется», им сейчас важно быть «в тесном контакте». Горбачев приветствовал это приглашение и выбрал Хельсинки в качестве места проведения[1033].

***

Советско-американский саммит был назначен на воскресенье, 9 сентября. Информационные материалы, подготовленные для президента, показали, что СССР находился в тяжелом экономическом положении, а также высветили политические проблемы Горбачева. В докладной записке президенту Скоукрофт предположил, что общественный «авторитет, популярность и власть» Горбачева в настоящее время «стремительно снижаются», а Коммунистическая партия «непоправимо ослаблена»[1034]. У него были проблемы с выполнением решений центра из-за растущих разногласий в Союзе и его трений с лидерами республики, особенно с руководителем Российской республики Борисом Ельциным. Несмотря на эти внутренние проблемы, ЦРУ заверило Буша, что сотрудничество сверхдержав по конфликтам в Афганистане, Камбодже и особенно в Кувейте позволяет Москве показывать позитивную динамику в «растущих отношениях с Соединенными Штатами и Западом».

Скоукрофт, в свою очередь, напомнил Бушу: «Мы много раз говорили Советам, что хотим помочь им ускорить интеграцию их экономики в мировую рыночную систему и нормализовать наши двусторонние отношения. Но доступ к нашим рынкам частного капитала и поддерживаемым правительством кредитам зависит от добросовестности Советского Союза за столом переговоров»[1035].

Президент подошел к саммиту в оптимистичном настроении, но по пути в Хельсинки заявил журналистам, что не планирует просить Москву направить наземные войска в состав многонациональных сил, собранных в Саудовской Аравии. По его словам, Советы опасались военного конфликта в нескольких сотнях миль от своей южной границы, потому что это оживило бы болезненные воспоминания об их войне в Афганистане. Он, как и Скоукрофт, также намекал на внутреннюю напряженность в СССР между русскими и многочисленным исламским меньшинством страны[1036].

Приземлившись в аэропорту Вантаа незадолго до полудня 8 сентября, Буш, как обычно внимательный к местным деталям, похвалил Хельсинки как место частых встреч «наций, стремящихся продвигать дело мира», и приветствовал финнов как народ, «решительный» в своей «приверженности свободе и независимости». (Он не добавил «особенно против СССР».) Президент также выделил Финляндию как давний «голос мира и стабильности между народами в советах СБСЕ» и в настоящее время как члена Совета Безопасности ООН, «отстаивающего международное право перед лицом необоснованной агрессии Ирака»[1037].

Горбачев прибыл примерно через семь часов, и 9-го числа оба лидера приступили к делу.

В президентском дворце они впервые встретились наедине, сопровождаемые лишь ближайшими советниками и переводчиками. Одновременно с этим Бейкер и Шеварднадзе провели свои собственные переговоры[1038]. На радость Буша, Горбачев показался ему «держащимся относительно свободно и даже веселым». Президент возлагал большие надежды на встречу, даже воображая, что «возможно, эта поездка в Хельсинки с Горбачевым и иракский кризис станут точкой опоры, которая нам нужна, чтобы провести [бюджетную] сделку через Конгресс». Стремясь перейти к публичной демонстрации партнерства сверхдержав, он взял инициативу в свои руки. «Я думаю, что есть возможность развить из этой трагедии новый мировой порядок», – сказал он Горбачеву. Но, продолжил он, суть «должна заключаться в том, что Саддаму Хусейну нельзя позволить извлечь выгоду из его агрессии». Буш был непреклонен в том, что невыполнение резолюций ООН не является вариантом. «Я не хочу эскалации конфликта и не хочу применять силу». Тем не менее, если Саддам не уйдет, «он должен знать, что статус-кво неприемлем». Американцы были полны решимости одержать верх[1039].