Когда падали стены… Переустройство мира после 1989 года

Затем Буш сослался на традиционную политику США, направленную на сдерживание советского глобального влияния. Глядя Горбачеву в глаза, он сказал, что теперь все изменилось: «Мировой порядок, который я вижу в результате этого, – это сотрудничество США и СССР для решения не только этой, но и других проблем на Ближнем Востоке». Это был прекрасный сигнал миру о том, что с этого времени две сверхдержавы будут согласованно действовать в Персидском заливе… «Я хочу, чтобы мы с вами работали как равные партнеры в решении этой проблемы». Помня о своем предстоящем выступлении в Конгрессе, Буш добавил: «Я хочу обратиться к американскому народу завтра вечером, чтобы закрыть книгу о холодной войне и предложить им видение этого нового мирового порядка, в котором мы будем сотрудничать»[1040].

В этот момент Горбачев вручил Бушу советскую карикатуру, на которой они оба изображены боксерами, а между ними судья, голова которого была земным шаром. Он поднял руки обоих боксеров в знак победы над лежащей у их ног поверженной холодной войной – побежденной и, по-видимому, тающей. «Нокаут» – гласила подпись (по-русски). Оба лидера от души рассмеялись, и в этот момент Буш застенчиво спросил, можно ли им называть друг друга по именам. «Отлично, Джордж», – сказал Михаил с широкой улыбкой[1041].

Однако первоначальное дружелюбие не могло скрыть суровых политических реалий. Два лидера просто не пришли к согласию относительно того, как бороться с агрессией Саддама, и в их диалоге была явная острота. Горбачев скептически относился к намерениям США. Стремясь успокоить его, Буш пообещал не держать американские войска в Персидском заливе «на постоянной основе» и заявил, что, даже если Саддам останется у власти, «любые механизмы, разработанные для защиты от повторения агрессии и возможного применения ядерного оружия, будут не американскими, а международными».

Но неоспоримая способность и воля Америки продемонстрировать огромную военную мощь за рубежом говорили сами за себя, и это в то время, когда Кремль боролся со всевозможными практическими и психологическими проблемами Советской армии, отступавшей из сердца Европы. По правде говоря, две сверхдержавы не были в одинаковом положении – и, как бы он ни выкручивался, Горбачев это знал. «Я думаю, что этот кризис является проверкой процесса, который мы переживаем во всех мировых делах, и новых американо-советских отношений», – сказал он. Им приходилось мыслить по-новому – даже несмотря на высокую цену, – потому что «в этом новом мире сотрудничество между США и Советским Союзом было необходимо». Советский лидер подчеркнул, что СССР также строго соблюдает резолюции Совета Безопасности ООН. Но, как он решительно заявил, всему есть пределы. Оспаривая риторику Буша о партнерстве равных, Горбачев пожаловался, что «у нас возникли определенные трудности, когда вы сначала приняли решение, а потом поставили нас в известность». Это отсутствие консультаций было моментом, над которым Горбачев особенно работал – как видно из советской стенограммы, хотя этот момент был опущен в американском протоколе[1042].

Буш покорно вытерпел эту обиду. «Я принимаю ваши слова как конструктивную критику. Очевидно, мне следовало позвонить вам тогда. Я хочу заверить вас, что мы не собирались действовать за вашей спиной». Горбачев немного смягчился. «В целом нам удавалось действовать сообща, плечом к плечу. Мы смогли мобилизовать Совет Безопасности ООН, фактически все мировое сообщество. И это огромное достижение. В свете этого и присутствие США в регионе воспринимается по-иному». Тем не менее Кувейт оставался оккупированной страной, и изгнать оттуда Саддама было нелегко. Таким образом, Горбачев признал необходимость решительных действий, но предостерег от любых односторонних военных акций со стороны Соединенных Штатов. Москва сочла бы это совершенно недопустимым. Кроме того, он поднял вопрос о приемлемом уровне потерь внутри страны, вызвав призраки Вьетнама и Афганистана. И, продолжал он, кто может быть уверен, что позиция Китая не изменится? В конце концов, Пекин обладал правом вето, так что «может нарушиться единство в Совете Безопасности ООН»[1043].

Кроме всего этого, Горбачев не хотел, чтобы Саддама загнали «в угол». Он предпочитал вариант, который позволил бы иракскому тирану «сохранить лицо», и поэтому предложил «связанную» сделку. Саддам уйдет из Кувейта и восстановит кувейтское правление. Взамен США пообещали бы не наносить ударов по Ираку, их силы были бы заменены арабскими миротворцами ООН, и вскоре последовала бы грандиозная международная конференция по Ближнему Востоку, повестка дня которой включала бы не только Ирак, но и вечные проблемы Ливана и израильско-палестинского конфликта.