Когда падали стены… Переустройство мира после 1989 года

Однако полное следование линии Рыжкова – и тем самым сохранение у власти тех самых московских бюрократов, которые ранее саботировали все остальные реформы Горбачева, – только усугубило бы продолжающийся экономический коллапс. Так что Горбачев, как всегда, продолжал искать компромисс. Он надеялся вопреки всему, что планы Шаталина и Рыжкова могут быть каким-то образом объединены. Ельцин насмехался, что это все равно, что «пытаться спарить ежа со змеей»[1236], но Горбачев не сдавался – так много для него значило единство. В конце концов, он даже потратил несколько дней, пытаясь превратить 452 страницы плана Шаталина в успокаивающий и уклончивый 60-страничный документ о тщательно продуманном переходе под характерно расплывчатым названием «Основные направления по стабилизации национальной экономики и переходу к рыночной экономике». 19 октября, после настоятельного призыва к национальной дисциплине и яростной атаки на Ельцина, которого он изобразил как «деструктивного оппортуниста», ему удалось получить на этот документ одобрение Верховного Совета СССР. Но это выпотрошенное досье больше не содержало четкой стратегии[1237].

Политические последствия были быстрыми и масштабными. Разгневанный Ельцин обвинил Горбачева в отказе от приверженности плану радикальных реформ. Что еще более опасно, он пригрозил, что Россия больше не согласится на подчинение центральному советскому правительству[1238]. На самом деле к концу осени советский лидер подвергся нападкам со всех фронтов. Большая часть прессы требовала его отставки, даже вызывая призрак гражданской войны, если он откажется. И его база власти также разрушалась. С одной стороны, ослабевала поддержка среди интеллигенции и реформаторски настроенных граждан; с другой – шеф КГБ Крючков стремился натравить Горбачева на Шеварднадзе и других либералов из его ближайшего окружения. На провальной встрече в середине ноября с участием более тысячи депутатов-военнослужащих советскому лидеру прямо сообщили, что он потерял поддержку армии[1239].

16 ноября вызванный Верховным Советом для экстренного доклада о состоянии Союза, Горбачев попытался перейти в наступление. В бессвязных замечаниях он яростно отверг требования сформировать коалиционное правительство с некоммунистами, пообещав при этом перестановки в правительстве и военном руководстве, чтобы вернуть общественную поддержку. Он также настоял на том, чтобы входящие в состав СССР республики приняли новый Союзный договор, чтобы сохранить федеративную структуру страны, подтвердив контроль Центра над вооруженными силами и большей частью экономики. Он утверждал, что программа «500 дней» представляет угрозу для Союза. Что касается широко распространенных разговоров о голоде, то это были не что иное, как «гнусные слухи». В стране было достаточно продовольствия и топлива, чтобы пережить зиму без бедствий. Проблема, по его словам, заключалась не в нехватке, а в хаосе в системе распределения. Отсюда и его предложения о «реорганизации». Потому что, предупредил он, «без народного доверия трудно, если вообще возможно, эффективно осуществлять политику выхода из кризиса».

Полуторачасовая речь Горбачева, изобилующая абстракциями и банальностями, была холодно встречена депутатами. Лидеры республик, которые, в свою очередь, поднялись на трибуну, чтобы высказать свое мнение, ясно дали понять, что план советского лидера по созданию более децентрализованной федерации дает мало надежд. Они призвали к решительным мерам, чтобы остановить распад политической власти и падение уровня жизни. Их требования варьировались от общенациональной программы нормирования продовольствия до авторитарного «комитета спасения», который пришел бы на смену Горбачеву и опирался бы на военных и милицию. Депутаты выразили огромное разочарование тем, что Горбачев не предложил никаких новых конкретных предложений по выходу из тупика, а просто скулил по поводу амбициозных соперников и их «хорошо спланированной кампании» по его дискредитации. «Мы хотели услышать программу действий, а не оправдания и жалобы на трудности и препятствия», – сказал Анатолий Собчак, председатель Ленинградского совета[1240].

Позже в тот же день он получил еще и нагоняй от Политбюро. В ситуации полного экономического спада, когда преступность вышла из-под контроля, а на улицах стояли очереди за хлебом, новый глава Коммунистической партии РСФСР Иван Полозков требовал от Горбачева распустить Президентский совет, арестовать нарушителей спокойствия в средствах массовой информации и взять власть в свои руки. Он добавил: «Это ваша вина, вы начали перестройку, разрушив фундамент, на котором была построена партия»[1241].