Когда падали стены… Переустройство мира после 1989 года

В Москве, Ленинграде и других городах российское демократическое движение организовало демонстрации, на которых протестующие открыто критиковали советского президента. На плакатах было написано: «Горбачев – Саддам Хусейн в Прибалтике», «Горбачев – сегодняшний Гитлер!» и «Верните Нобелевскую премию»[1281]. Настроение среди его советников было мрачным. 15 января Черняев написал заявление об отставке, признавшись в «полном отчаянии». Но он так и не отправил его после того, как 17-го числа обнаружил, что Горбачев «по-видимому, сожалеет» о том, что все так обернулось. «…Зачем танки-то? Ведь это гибель для вашего дела. Неужели Литва стоит таких свеч?!» «Ты не понимаешь, – произнес Горбачев. – Армия. Не мог я вот так прямо отмежеваться и осудить, после того как они там в Литве столько поиздевались над военными, над их семьями в гарнизонах»[1282].

Грачев, столь же удрученный, отказался занять должность главы международного отдела Центрального Комитета, которую ему предложил Горбачев[1283].

В либеральном еженедельнике «Московские новости» за 17 января около тридцати представителей интеллигенции, почти все из которых нравились Горбачеву, включая Петракова и Шаталина, осудили советского лидера за «кровавое воскресенье», делая отсылку к печально известному расстрелу демонстрации рабочих царскими войсками в январе 1905 г. «Это произвело на него впечатление», – заметил Черняев, настолько сильное, что, когда Горбачев, наконец, представил Бессмертных в Министерстве иностранных дел в качестве преемника Шеварднадзе, он сослался на эту статью, сказав: «Вот уже преступником и убийцей назвали меня». Горбачев к тому времени был в значительной степени озлоблен на всех, и не в последнюю очередь на Ельцина – «этот сукин сын!» – который не только обхаживал прибалтов, но и встречался с послом Исландии в Москве, чтобы обсудить ситуацию. В выходные дни 18–21 января министр иностранных дел Исландии Йон Балдвин Ганнибалссон демонстративно посетил страны Балтии, воспользовавшись молчаливой поддержкой Ельцина. Горбачев был в ярости на российского лидера. «Что с ним делать?» – взорвался он[1284].

Неделю Горбачев колебался. Затем он сделал смелое и совершенно неожиданное заявление, заявив, что события в Вильнюсе не отражают его политику. Очевидно, пытаясь ограничить ущерб, Горбачев явился в пресс-центр МИД вместе с Александром Яковлевым, который, как сообщалось, вышел из ближайшего окружения президента, и министром иностранных дел Бессмертных. Там он говорил о своем беспокойстве по поводу возмущения как внутри страны, так и за рубежом в связи с действиями советских военных в Литве и Латвии и о том ущербе, который это нанесло его репутации на Западе. Зачитывая подготовленное заявление, он заявил, что конфронтации не означают смены политики, и отверг обвинения в том, что он отказался от своего реформистского курса: «Завоевания перестройки, демократизации, гласности были и остаются непреходящими ценностями, на страже которых будет стоять президентская власть».

Он возложил вину за гибель людей на сами республики: «Противозаконные акты, попрание самой Конституции, пренебрежение указами Президента, грубое нарушение гражданских прав, дискриминация людей иной национальности, безответственное поведение по отношению к армии, военнослужащим и их семьям создали ту среду, ту атмосферу, где такого рода стычки и побоища очень легко могут возникать по самым неожиданным поводам». Но самые резкие слова он приберег для Ельцина за то, что тот поощрял сепаратистов и призывал к созданию независимой российской национальной армии: «Такие безответственные заявления чреваты серьезными опасностями, особенно если они исходят от руководства РСФСР». Своими неподобающими выкрутасами Горбачев заслужил осуждение как левых, так и правых. И те, кто планировал и осуществлял эту операцию, позже будут утверждать, что он санкционировал ее[1285].

Однако за границей ему удалось выпутаться из этой передряги. Как только истек срок ультиматума ООН и в полночь 15–16 января началась возглавляемая США воздушная операция в Персидском заливе, страны Балтии исчезли с международных радаров. Ни одно из крупных западных государств не стремилось к признанию их независимости в условиях неразберихи и насилия. В любом случае, на данном этапе ни у кого не было намерения переносить центр внимания своей московской политики с Горбачева на Ельцина.

Помимо Исландии, самая решительная реакция Запада последовала от Европейского парламента, который решил отложить обсуждение пакета помощи Европейского сообщества для СССР в размере 1 млрд долл. Это было равносильно приостановке. «Мы не можем согласиться с тем, что советские войска нападают на законно избранные власти в странах Балтии, – заявил премьер-министр Дании Пол Шлютер. – Никто точно не знает, кто отдавал приказы, но ясно одно: ответственность лежит на высшем руководстве»[1286].