Когда падали стены… Переустройство мира после 1989 года

Но что именно было достигнуто? Перед встречей с Горбачевым «Большая семерка» провела обширные дискуссии о том, как вести себя дальше. С одной стороны, было жизненно важно не пренебрегать им, учитывая все более шаткое положение Советского Союза. Коль и Миттеран особенно стремились оказать существенную экономическую поддержку. «Мы должны попытаться повлиять на события в СССР, – заявил канцлер, – не только из-за своей личной симпатии к Горбачеву, но и из-за практических последствий полного распада СССР, ставящих под угрозу соглашение о выводе Советской Армии и, возможно, ускоряющих большой кризис с беженцами[1328]. «Дешевле, – заметил один американский журналист, – помочь советским гражданам в Советском Союзе, чем ждать, когда они нахлынут в Германию»[1329].

До сих пор Германия несла на себе основное бремя помощи Москве – около 40 млрд долл. за последние двенадцать месяцев. Все остальные были в другой лиге, но поразительно, что следующий по величине вклад был сделан Италией с 2,9 млрд долл., за которой следуют США (2,8 млрд долл.), а затем Франция (1 млрд долл.)[1330]. Несмотря на это, Германия и Франция получили больше голосов остальных членов G7 во главе с Бушем. На них не произвело особого впечатления длинное 23-страничное письмо, отправленное заранее Горбачевым, или его просьба о помощи в размере 100–150 млрд долл., большую часть которых он использовал бы просто для обслуживания советского внешнего долга. Было общее мнение, что письму «не хватало деталей и достоверности», и Мэйджор прямо сказал: «Не может быть никакого мешка с деньгами». Другими словами, они придерживались последовательной линии Буша о том, что эффективная советская экономическая реформа была необходимым условием для экономической помощи, как это было при работе с Восточной Европой: «Реструктуризация долга нежелательна». Тот факт, что Явлинский отказался сопровождать Горбачева в знак протеста против того, что он назвал планы советского лидера «туманными», был расценен как особенно убийственный[1331].

Буш уловил настроение большинства. «Важно, чтобы Горбачева приняли с уважением и с оказанием ему должных почестей, – твердо заявил он. – Мы никогда не должны отворачиваться от достижений Горбачева». Но он подчеркнул тот факт, что Горбачев был «лидером страны, которая не является западной индустриальной демократией» – и даже не «экономической сверхдержавой»; это просто страна с «военной мощью». Он также настаивал на том, что они не должны «делать с СССР ничего такого, что поставило бы Восточную Европу в менее привилегированное положение. Я не хочу посылать им сигнал о том, что мы будем пренебрегать ими». С 1989 г. США, Западная Европа и Япония вкачали около 40 млрд долл. государственных денег в небольшие государства Восточной Европы, чтобы ускорить их радикальный переход к рыночной экономике, и G7 не собиралась подрывать социально-экономические преобразования, которые в настоящее время набирают обороты. Что касается СССР, то Буш настаивал: «Мы не можем выписывать чеки или давать деньги, пока не будут реализованы реформы, о которых говорилось»[1332].

Миттеран высказал те же соображения, но в более широком историческом контексте. «Это проблема курицы и яйца: должен ли СССР прежде навести порядок или ему нужна помощь сейчас? – и означает признание риска неудачи», если Советы будут вынуждены действовать в одиночку. Он напомнил своим коллегам о «больших проблемах», с которыми сталкивается даже такое развитое государство, как Германия. «За пятьдесят лет она превратилась в великую державу», и все же ей «трудно ассимилировать пять земель. Что говорить об СССР, лишенном той же степени процветания [и] единства» и все еще функционирующем в рамках того, что он назвал «царской системой? Это будет гораздо труднее»[1333].

В результате «Большая семерка» рекомендовала скорее символические, чем существенные предложения, включавшие то, что называлось «специальной ассоциацией» с МВФ и Всемирным банком; усиленную «техническую помощь» как двустороннюю, так и через международные организации; и приверженность «продолжению диалога» между «Большой семеркой» и СССР. Существовало четкое согласие в том, что никаких новых институтов для взаимодействия с Советским Союзом изобретено не будет. «Это начало процесса, – сказал Мэйджор Горбачеву от имени G7. – У всех есть единое намерение работать вместе, чтобы содействовать интеграции Советского Союза в мировую экономику».