Когда падали стены… Переустройство мира после 1989 года

«Я ценю ваши комментарии по поводу ядерного оружия, – ответил Буш. – Это имеет жизненно важное значение на международном уровне, и я благодарю вас и лидеров республик за то, что это был замечательный процесс». И он еще сказал: «Я, конечно, буду вести себя уважительно и открыто с лидерами Российской республики и других республик. Мы будем продвигать признание и уважение суверенитета, который есть у каждого». Он также, как и Горбачев, вспоминал о том, как развивались их личные отношения за последние несколько лет. Тот искаженный менуэт на Говернорс-айленд в декабре 1988 г. теперь стал лишь далеким воспоминанием. Их отношения оказались еще более творческим международным партнерством, чем отношения Горбачева с Рейганом, и имели гораздо более далеко идущие последствия. Когда они прощались, Буш сказал Горбачеву: «Мы приветствуем вас и благодарим за то, что вы сделали для мира во всем мире».

«Спасибо, Джордж. Я был рад услышать все это сегодня. Я прощаюсь и пожимаю вам руки. Вы сказали мне много важных вещей, и я ценю это».

«Всего наилучшего тебе, Михаил. До свидания»[1398].

В тот вечер президент США обратился к своему народу. «За последние несколько месяцев мы с вами стали свидетелями одной из величайших драм двадцатого века, исторической и революционной трансформации тоталитарной диктатуры, Советского Союза, и освобождения его народов». Он также отметил, что «новые, независимые нации возникли из обломков Советского Союза» и советская империя образовала Содружество Независимых Государств. И он пообещал, что его администрация будет решать эти новые проблемы без самодовольства: не должно быть никакого «отступления в изоляционизм». Тем не менее, в конце речи президент обратил свое внимание на то, что действительно имело значение для большинства его слушателей. «Эти драматические события происходят в то время, когда американцы также сталкиваются с проблемами здесь, дома. Я знаю, что для многих из вас это трудные времена. И я хочу, чтобы все американцы знали, что я полон решимости бороться с нашими экономическими проблемами дома с той же решимостью, с которой мы победили в холодной войне»[1399].

Эти слова были тщательно взвешены. Сам президент столкнулся с «проблемами здесь, дома» – теперь было ясно, что его переизбрание в ноябре 1992 г. было далеко не предрешено и, вероятно, окажется тяжелым делом. Таким образом, Буш пытался подготовиться к тому, что, как он опасался, станет «долгой, холодной зимой»[1400]. Он рассказал обо всем этом в письме, написанном в конце октября. «Бывают дни, когда я просто ненавижу эту работу – не часто, но бывают. Статьи, которые унижают чей-то характер, иногда тоже достают меня. Уродливые опоры не очень хорошо смотрятся, когда мы изо всех сил трудимся над тем или иным проектом, но потом всегда восходит солнце»[1401]. Буш был жертвой этих периодических приступов хандры, особенно когда он готовился к кампании по переизбранию, в которой он хотел победить, но не победил, потому что у него действительно не хватило мужества на борьбу.

В частности, вызывало беспокойство и раздражение, что хоть он и выиграл чрезвычайно сложную коалиционную войну на Ближнем Востоке и одержал такую победу, которая не далась никому из всех его предшественников в двадцатом веке, а именно распад Советского Союза, теперь он столкнулся с проблемой своего повторного выдвижения в качестве кандидата от Республиканской партии. И въедливому обозревателю и бывшему помощнику Рейгана среднего звена хватило наглости попытаться сместить его. Кандидатуру Пата Бьюкенена, объявленную 11 декабря, за две недели до распада Советского Союза, надо было воспринимать всерьез, потому что Буш знал, что экономика – его ахиллесова пята.