Когда падали стены… Переустройство мира после 1989 года

Бьюкенен проводил агрессивную кампанию, утверждая, что Буш отказался от консервативных республиканских принципов, потерял связь с нацией и был поглощен мировыми делами, в то время как американцы боролись с рецессией и растущей экономической конкуренцией из-за рубежа. «С долгом в 4 триллиона долларов, с хронически несбалансированным бюджетом США, должны ли Соединенные Штаты бесконечно нести все бремя защиты богатых и процветающих союзников, которые принимают щедрость Америки как должное, вторгаясь на наши рынки?» – спросил Бьюкенен. Буш, по его словам, был человеком с «глобалистскими страстями», в то время как «мы националисты. Он верит в некий pax universalis; мы верим в старую республику. Он поставил бы богатство и власть Америки на службу какому-то неопределенному новому мировому порядку; мы поставим Америку на первое место (America first)». Бьюкенен был иконоборцем внешней политики, утверждая, что Соединенным Штатам необходимо пересмотреть все союзы и институты времен холодной войны, созданные для защиты от «коммунистических врагов, которых больше не существует». И он указал на новые экономические вызовы на мировой арене, связанные с «подъемом европейской сверхдержавы и динамичной Азией во главе с Японией». Это были острые колкости, но самой болезненной из всех была проблема доверия к Бушу из-за его нарушенного в 1988 г. обещания «Читай по моим губам: никаких новых налогов». Бьюкенен был чрезвычайно резок, но чувства, которые он выражал, широко, хотя и незаметно, разделялись рядовыми республиканцами.

Это действительно была бы долгая зима для президента – борьба за политическое выживание[1402].

Глава 8. «Заря новой эры»

На фото:

1. Борис Ельцин выступает в Конгрессе США. 17 июня 1992 г.

2. Американцы в Сомали. 1993 г.

3. Бомбардировка поезда на мосту в ущелье Грделица. Югославия, 12 апреля 1999 г.

30 декабря 1992 г. Ежегодное новогоднее поздравление из Кремля начиналось знакомым образом:

«Дорогой Джордж,

Пожалуйста, примите наши самые искренние поздравления с Новым годом и Рождеством… Оглядываясь назад на год, который подходит к концу, я испытываю глубокое удовлетворение по поводу поистине беспрецедентного уровня отношений между нашими двумя странами, которого мы смогли достичь за этот период времени. История признает усилия, которые вы прилагали во имя этой цели. Я не сомневаюсь, что наступающий год ознаменуется дальнейшими достижениями на пути к построению отношений стратегического партнерства между Россией и Соединенными Штатами. Работа, проделанная над договором СНВ-2, дает мне основания с нетерпением ожидать скорой встречи с вами для подписания этого исторического документа»[1403].

Но это не было очередным посланием от большого друга Джорджа Буша, Михаила. Его написал новый друг – Борис. И это произошло в конце года, который часто упускается из виду в отношениях между Востоком и Западом: 1992-й. Это был также год, когда президентство Джорджа Буша-старшего подошло к внезапному и унизительному концу. Человек, одержавший победу в холодной войне и изгнавший Саддама Хусейна из Кувейта, был свергнут дерзким сорокашестилетним политиком из Арканзаса – достаточно молодым, чтобы быть сыном Буша, – и который никогда не занимал какого-либо поста в Вашингтоне.

В декабре 1992 г. – в период, который мог стать последними, несчастными неделями единственного срока президентства Буша, – он, однако, еще не был хромой уткой. Он получил письмо от Ельцина во время своего очередного кругосветного путешествия – посетил Саудовскую Аравию, чтобы укрепить отношения после войны в Персидском заливе, а затем провел новогоднюю ночь с морскими пехотинцами США в Сомали, которые пытались скрепить еще один хрупкий кусочек его нового мирового порядка. Он отправил их туда три недели назад, чтобы помочь этому расколотому восточноафриканскому государству бороться с голодом и анархией в рамках операции ООН «Возрождение надежды». Затем президент прилетел в Москву, чтобы подписать вместе с Ельциным договор о сокращении ядерных вооружений СНВ-2, которым они обещали сократить их стратегические арсеналы на две трети. Это завершило знаменательный год в отношениях Америки с постсоветской Россией, которого никто не мог предсказать за двенадцать месяцев до этого[1404].