Когда падали стены… Переустройство мира после 1989 года

Несмотря на этот франко-британский спад, все это дело оставило в Бонне очень неприятный осадок. Оно подорвало доверие Германии к двум ее ближайшим европейским союзникам и сузило возможности Геншера, когда Германия – впервые после объединения – рискнула подставить свою шею в деле международной дипломатии. Что еще хуже, так это то, что Германия также чувствовала себя преданной Вашингтоном, с которым она так тесно сотрудничала по большинству ключевых вопросов в последние годы.

С одной стороны, Соединенные Штаты признали независимость прибалтийских республик и теперь двигались к признанию распада СССР на Россию и новые независимые государства СНГ. С другой стороны, США по-прежнему категорически выступали против «выборочного признания» двух балканских республик. В глазах Бонна Югославия выглядела такой же мертвой, как и Советский Союз. Тем не менее Буш заявил, что он категорически не согласен с решением Германии, поскольку ситуация в Югославии «чревата опасностью». Америка, заявил он, хотела видеть «мирную эволюцию… Мы решительно поддерживаем Европейскую комиссию. Мы решительно поддерживаем то, что пытается сделать ООН. Их совет состоял в том, чтобы не торопиться с признанием, и я думаю, что они правы»[1564].

Ничуть не смутившись, немцы продолжали набирать обороты. На встрече ЕС 16 декабря, когда лорд Каррингтон (бывший генеральный секретарь НАТО из Великобритании), Дуглас Хёрд, Дюма и ван ден Брук попробовали более тактичную тактику затягивания, умоляя ЕС предпринять последнюю попытку, Геншер остался при своем мнении. Он настаивал, что шанс на переговоры с истечением двухмесячного срока, установленного самим ван ден Бруком, оказался не использованным. Теперь пришло время принять суровую реальность. Дело не только в том, что Сербия использовала прошедший месяц для бомбардировок хорватских городов и массовых убийств, но и в том, что его страна, Германия, «в Маастрихте пошла навстречу другим». Кроме того, его правительство не могло отказаться от своего публичного обязательства о признании до Рождества, если только оно не было готово потерять доверие[1565].

Германия «возвращала свои маастрихтские долги», и жесткий подход Геншера сработал. Десять часов ожесточенных дебатов привели к соглашению, хотя и в форме неуклюжего компромисса[1566]. Министры иностранных дел согласовали два заявления. В первом был изложен список условий, которым должны соответствовать все югославские и советские республики, чтобы получить признание, включая уважение Устава ООН (1945), Хельсинкского заключительного акта (1975), Парижской хартии (1990) и режима ядерного нераспространения. Вторая декларация предлагала всем югославским республикам объявить к 23 декабря, желают ли они быть признанными в качестве независимых государств, принимают ли они условия и поддерживают ли они мирные усилия ООН и ЕС и их продолжение. После Рождества арбитражная комиссия рассмотрит любые заявки, и государства – члены ЕС осуществят признание, если все условия будут выполнены 15 января[1567].

В Хорватии и Словении решение ЕС было встречено тепло, но Сербия выступила с резким осуждением. «Это прямое нападение на Югославию», – заявил журналистам заместитель министра иностранных дел Добросав Везович. Это решение, по его словам, «стирает Югославию с карты мира». Особенно значительным был побочный эффект[1568]. Этнически смешанная, расположенная в центре страны Республика Босния и Герцеговина заявила, что она отделится от того, что осталось от Югославии, если Хорватия получит международное признание. Поскольку Милошевич был настроен этому сопротивляться, такой шаг делал почти неизбежным, что война перекинется на соседнюю Хорватию. И, вероятно, в еще более смертоносной форме, потому что этнические сербы, хорваты и мусульмане в Боснии уже давно вели военную подготовку и накапливали оружие[1569].

Тем не менее 18 декабря Коль объявил, что его правительство примет решение о признании Хорватии и Словении на следующий день. Решение Германии, подчеркнул он, «посылает четкое предупреждение сербскому руководству и возглавляемой сербами югославской армии “прекратить кровопролитие в Югославии и открыть путь миротворческим силам Организации Объединенных Наций”». Чтобы немного подсластить пилюлю для остальной части ЕС, Геншер добавил, что Бонн подождет до января, чтобы преобразовать свои консульства в Дубровнике и Любляне в посольства – другими словами, отложив официальное установление дипломатических отношений еще на месяц. Немцы явно стремились согласовать действия Сообщества с ранее данным канцлером обещанием принять Хорватию и Словению в качестве независимых государств до Рождества. Эти небольшие балканские государства, безусловно, оценили своевременный подарок. Карикатура в словенском молодежном еженедельнике «Младина» изображала Коля в образе Санта-Клауса с лидером страны Миланом Кучаном, сидящим у него на коленях. Перчатка на руке Санты, которая протягивала маленькому Кучану леденец, была украшена немецким орлом[1570].