Когда падали стены… Переустройство мира после 1989 года

Администрация Буша теперь решила оказать давление на Совет Безопасности ООН, чтобы он ввел жесткие экономические санкции против югославского правительства в попытке заставить Белград установить мир в Боснии и Герцеговине. 30 мая – это был всего лишь второй случай, не считая войны в Персидском заливе, когда Совет Безопасности принял карательные меры против страны-агрессора с момента окончания холодной войны – он единогласно проголосовал (13-0) за Резолюцию ООН № 757. Это привело к введению торгового эмбарго в отношении Сербии (включая нефть), замораживанию иностранных активов и приостановке авиасообщения с Сербией и Черногорией, в то же время от Сербии потребовали создания «зоны безопасности» вокруг аэропорта Сараево, чтобы обеспечить доставку экстренных грузов в боснийскую столицу[1599].

Примечательно, что хотя Китай воздержался, он сделал это, не угрожая заблокировать санкции. Более того, Россия была в полной мере вместе со всеми. В решительном заявлении Кремля говорилось, что Белград «навлек на себя санкции Организации Объединенных Наций, не прислушавшись к требованиям международного сообщества». Характерно, что не было конкретного упоминания о применении силы, хотя стало известно, что некоторые члены Совета неофициально обсуждали возможную морскую блокаду портов Адриатики и закрытие боснийского воздушного пространства для сербских военных самолетов[1600].

Совет Безопасности ООН высказался, но фактический мониторинг соблюдения Резолюции № 757 – в форме наблюдения, идентификации и отчетности о морском движении в Адриатике – был осуществлен только после того, как Парламентская ассамблея НАТО 4 июня 1992 г. выразила готовность поддержать ООН в соответствии с мандатом СБСЕ, тем самым позволив НАТО развернуть свою первую после холодной войны миротворческую деятельность «вне зоны действия» (out of area). В тот раз государства НАТО и ЗЕС не договорились о проведении скоординированной операции до второго саммита в Хельсинки в июле 1992 г.

Хроническая медлительность международного сообщества в отношении Боснии была вызвана более масштабными бесплодными дебатами о том, как гарантировать европейскую безопасность, несмотря на кризис на ее периферии, и, в долгосрочной перспективе, как определить роль Америки в ней. США, понимая, что «то, как Запад отреагирует на кризис в Боснии, создаст прецедент на будущее», разрывались между «нежеланием вмешиваться в Югославию» и «желанием сохранить главенство НАТО»[1601]. А разобщенность Европы дала Франции во главе с Миттераном шанс попытаться обрести новую руководящую роль в ЕС и, в частности, в его военном измерении, ЗЕС. В сочетании со стремлением Франции создать франко-германский армейский корпус стремление Миттерана к европейской активности под руководством Франции угрожало отодвинуть Соединенные Штаты на второй план. Тем не менее президент Франции не просто использовал новое пространство для ее маневра в мире после окончания холодной войны для получения политического преимущества. Поведение Франции также было реакцией на страх, что США перестанут заниматься делами Европы после исчезновения советской угрозы.

Американцы относились к французской дипломатии с подозрением. Они опасались, что самоутверждение Франции на Балканах станет «самореализующимся пророчеством» из-за его влияния на американское общественное мнение. Буш, который определенно не хотел, чтобы Бонн ставил франко-германский корпус выше НАТО, стремился заверить ФРГ (и французов) в том, что, несмотря на изоляционистские голоса, доносящиеся с другой стороны Атлантики, американского «отступления» из Европы не будет[1602].

Несмотря на то что Буша нервировало, что Франция поигрывает мускулами, он не изменил своего «осторожного» подхода к Боснии, даже когда летом 1992 г. появились сообщения о «зверствах». В беседе с Генеральным секретарем НАТО Манфредом Уорнером на полях саммита в Хельсинки Бейкер сказал, что Вашингтон считает, что может возникнуть необходимость использовать «все необходимые средства» в такой гуманитарной миссии, и что Америка не преминет сыграть свою роль. Но он также подчеркнул, что Соединенные Штаты не намерены ввязываться в «интервенцию» для решения «политических проблем» Боснии. На данный момент Америка была готова «сотрудничать» с европейцами по одной «конкретной проблеме» – мониторингу Адриатики в рамках совместного предприятия ЗЕС и НАТО, предложив выделить «воздушные и морские силы». Но никаких сухопутных войск США не будет. Буш остро осознавал, что сапог, вступивший на землю, рискует оказаться на скользком пути, ведущем от гуманитарной поддержки к операции по принуждению к миру. Вот почему он не хотел, чтобы НАТО «лидировала». В конце концов, он выражал свою позицию: «Я не понимаю, как мы можем сказать, что НАТО участвует, а США нет»[1603].