Когда падали стены… Переустройство мира после 1989 года

Усилия администрации по продолжению взаимодействия с Китаем[1762] оказались безуспешными. Давая показания враждебно настроенному Комитету Сената по международным отношениям, Иглбергер утверждал, что «контакты и отношения могут только способствовать продвижению реформ в Китае и укреплению уважения к правам человека». Такие контакты, добавил он, «также помогают сократить периоды напряженности» между КНР и США. Но он признал, что в целом Китаем было сделано «недостаточно» для улучшения положения в области прав человека, чтобы иметь возможность двигаться дальше каким-либо значимым образом. Белый дом прекрасно понимал, что Китай «почти полностью зависит от экспортных поступлений в твердой валюте, необходимых для обслуживания его внешнего долга в размере почти 40 млрд долл.», и поэтому «отчаянно пытался увеличить экспорт». Но. поскольку на Пекин нельзя было воздействовать по линии прав человека, «любые значительные попытки разморозить китайско-американские отношения, по мнению Бейкера, «не были ни оправданны, ни возможны»[1763].

Поэтому на саммите G7 в Хьюстоне в июле 1990 г. Буш с радостью поддержал два предложения, представленные премьер-министром Японии Тосики Кайфу. Во-первых, держать режим санкций «под контролем», чтобы Запад мог отреагировать на «позитивные события» в Китае, и, во-вторых, чтобы Токио продолжил предоставление КНР крупного кредита в иенах. По последнему пункту Кайфу и Буш столкнулись с Колем, которого поддерживал Миттеран. Несмотря на то, что в конечном счете это не увенчалось успехом, возражения европейцев были показательными, а именно, что G7 сделала слишком много для Китая и слишком мало для Советского Союза: «Мы действуем так, как будто реформы происходят в Китае, а в Советском Союзе их нет, – сетовал Коль. – Вспомните бойню в Китае в прошлом году. Сейчас в СССР такого не происходит. Нам нужен критерий, который одинаково применим как к Китаю, так и к СССР». Буш не согласился: «Между Китаем и СССР есть различия. Экспорт революции из Китая прекратился или, по крайней мере, с этим стало лучше». И, добавил он, «Китай не нацеливает ядерное оружие на американские города». Для него жребий был брошен. В случае необходимости «США будут готовы действовать в одиночку», заявил он. Помощи США СССР не будет, но он поддержит увертюру Японии в отношении Китая. Очевидно, что сохранение отношений с Пекином имело большое значение для Буша – даже за счет недовольства его европейских союзников, зацикленных на Горбачеве[1764].

Тем не менее, несмотря на заявление Буша о приоритетах, после событий на площади Тяньаньмэнь его внимание, как и его администрации стало все больше привлекать происходящее в Европе и СССР. И к осени 1990 г. Китай уже стал не более чем политической головной болью для Вашингтона: стратегический потенциал страны уменьшился из-за застоя внутри страны и нежелания «танцевать танго». При этом премьер КНР Ли Пэн и министр иностранных дел Цянь стали более активно участвовать в восстановлении отношений с другими незападными странами, поддержка которых могла бы ослабить международную изоляцию Китая. Цянь много путешествовал, повышая узнаваемость КНР и проявляя инициативу по разрешению давних споров со своими ближайшими соседями. И поэтому Китай перешел в наступление в стремлении добиться расположения Вьетнама, Южной Кореи, Индии, СССР и Японии. В 1990 г. Китаю даже удалось установить официальные дипломатические отношения с Саудовской Аравией, Индонезией и Сингапуром[1765].

Соответственно, как напомнил Бейкер, акцент в политике США в отношении Китая «сместился в сторону многосторонних возможностей, где мы могли бы иметь дело с китайцами в более широком, менее противоречивом контексте по вопросам, представляющим взаимный интерес». И, как объяснил историк Джеффри Энгел, «связи с Пекином оказались полезными, когда Бушу понадобилось согласие Китая на санкции Организации Объединенных Наций против Ирака» осенью 1990 г. и в последующей войне в Кувейте в начале 1991 г. Китайское вето в Совете Безопасности могло поставить под угрозу заявку США на получение международного мандата на изгнание Саддама Хусейна из Кувейта. Сохранив открытыми каналы связи с Пекином – ценой значительных политических издержек внутри страны, – Буш теперь мог извлечь выгоду из неожиданного кризиса в Персидском заливе[1766].