Когда падали стены… Переустройство мира после 1989 года

Результаты были действительно поразительными. К концу 1990 г. коммунистическая идеология и командная экономика были похоронены по всей Восточной Европе. Что еще более примечательно, разделенная Германия превратилась в суверенное, единое государство с членством как в ЕС, так и в НАТО. Хотя об этих событиях говорили как о победах Запада, они были достигнуты без войны и с минимальными гражданскими беспорядками. Этот удивительно мирный переход отличает 1989–1990 гг. от других периодов исторических преобразований.

Ключевой частью объяснения этого отсутствия конфликтов стал процесс совместного международного управления, который я описала на этих страницах. Прежде всего, Горбачев разрядил напряженность времен холодной войны, проведя переговоры о сокращении ядерных вооружений с Рональдом Рейганом в 1985–1988 гг. В 1989 г. он непреднамеренно вызвал революцию своей политикой перестройки и гласности у себя дома и во всем советском блоке. Но, в то время как Горбачев и Рейган совместно руководили «де-демонизацией» отношений между двумя странами, Буш, чей взгляд на мир был менее идеологическим и более геополитическим, чем у Рейгана, когда дело касалось Советского Союза, совершил поворот на Запад. В 1989 г. он обращался главным образом к своим западноевропейским союзникам по НАТО, стремясь скоординировать сдержанный ответ на преобразования, происходящие в Восточной Европе и СССР.

Буш был хорошо знаком с ветеранами европейской сцены: Тэтчер, Миттераном, Делором и Колем. Самые конструктивные отношения у президента сложились с канцлером Германии. Буш, в отличие от Миттерана и особенно Тэтчер, не испытывал исторических тревог по поводу немецкого вопроса. В его представлениях Германия была, как он заявил в мае 1989 г., «партнером в руководстве». Он в целом поддерживал стратегию объединения Коля, регулярно консультируясь по ее реализации, и был готов позволить Западной Германии взять на себя ведущую роль в переговорах с Горбачевым, особенно на Кавказском саммите в июле 1990 г. Следовательно, год после падения Стены ознаменовался освобождением Германии как международного субъекта. Отличительной чертой Буша являлась его вера в важность регулярных личных контактов со своими коллегами-лидерами, как с глазу на глаз, так и по телефону – в беспрецедентной степени среди всех президентов США.

Этот стиль дипломатии применялся как к противникам, так и к союзникам. После неуверенного начала в первые месяцы своего президентства у Буша также сложились теплые отношения со своим советским коллегой: «Мне понравился личный контакт с Михаилом Горбачевым, – писал он позже, – он мне понравился»[1819]. В результате была создана определенная степень подлинного доверия, и это заложило основу для продуктивных государственных отношений. Буш проявил большую чувствительность к растущим политическим трудностям Горбачева дома, как известно, настаивая на том, что он не будет «прыгать по Стене», и обращался с ним как с равным на всех их саммитах. В 1991 г. G7 даже сделала Горбачева почетным членом, поскольку советская экономика всерьез начала переход от плана к рынку и открылась для мировой торговли. Президент США также последовательно делал все возможное, чтобы облегчить СССР получение статуса «наиболее благоприятствуемой нации» в торговле, а, когда Конгресс связал ему руки из-за советской блокады Прибалтики, он был рад, что Коль оказал Советам финансовую помощь. Это был пример политики Буша по сотрудничеству с союзниками и действиям через них.

Сочетание прямого личного контакта, подкрепленного сотрудничеством с Альянсом, было столь же очевидно в обращении Буша с другим великим коммунистическим противником Америки – Китаем. Самые давние и близкие зарубежные контакты у президента были с руководством КНР, особенно с Дэн Сяопином, начиная с тех дней в 1974–1975 гг., проведенных им в Пекине в качестве американского посланника. Уважение, которое Дэн питал к нему как лао пэнью, было значительным преимуществом, которое Буш попытался использовать в самом начале своего президентства, посетив Пекин в феврале 1989 г. Эта политика была загнана в тупик репрессиями на площади Тяньаньмэнь, и Буш присоединился к почти всемирному осуждению нарушений прав человека в Китае. Но, рассматривая Китай как потенциального стратегического партнера в триангуляции системы великих держав, он всегда поддерживал отношения с помощью секретных миссий Скоукрофта, а также более публичных поездок Никсона и Киссинджера. Он сделал все возможное, чтобы свести к минимуму последствия санкций Конгресса, и, хотя политически лично не мог снова посетить Китай в течение оставшейся части своего президентства, он использовал премьер-министра Японии Тосики Кайфу, чтобы возобновить открытые контакты и экономическое взаимодействие с КНР после событий на Площади.