Когда падали стены… Переустройство мира после 1989 года

Формулировки в совместном коммюнике о китайско-российских отношениях в рамках международной системы заметно изменились по сравнению с формулировками 1989 и 1991 гг. В нем подчеркивалась необходимость того, чтобы ООН играла большую роль и обладала большим авторитетом, отмечалось «появление многополярного мира», осуждались любые формы «гегемонизма» и «политики силы». Предлагая такое описание глобального порядка, основанное на принципах realpolitik, декларация представила взгляд на глобальную политику, противоречивший атлантистской линии Козырева. Действительно, это был возврат к освященной веками концепции советской внешней политики, которая рассматривала международные отношения в геостратегических и геоидеологических терминах. Соединенные Штаты были основной, хотя и неустановленной точкой отсчета, когда в документе критиковались «гегемония» и «силовая политика». Короче говоря, это был определенный возврат к политике треугольности. То, что многие считали концептуальным пережитком холодной войны, приобретало новую актуальность в качестве основы для понимания отношений между великими державами в конце XX в. и в XXI в.[1811].

Готовность Ельцина подписать декларацию ясно сигнализировала о желании России освободиться от роли младшего партнера Америки и углубить отношения с Пекином, чтобы получить некоторые рычаги влияния на Вашингтон. Китайское руководство было в равной степени удовлетворено. Их видение многополярного мирового порядка предлагало выход из дипломатической изоляции после санкций на площади Тяньаньмэнь, краха советского коммунизма и жесткой американской линии в отношении прав человека. Более того, растущее партнерство с Россией оказало Пекину поддержку в его стремлении ограничить фактически однополярное господство Соединенных Штатов в эпоху после окончания холодной войны[1812].

Конечно, в то время как стратегические и политические интересы сближали двух соседей, создавая основы для зарождающегося альянса, сохранявшиеся расхождения в интересах по таким вопросам, как безопасность в Азии, экономическое развитие и региональное сотрудничество, вскоре окажут противодействующее давление и ограничат партнерство. Это оставляло достаточно места для американского дипломатического маневрирования, особенно там, где США могли использовать свое финансовое и военное превосходство. В любом случае, динамика власти была сложной и изменчивой. Россия, всегда одержимая своей идентичностью европейской державы и склонная оценивать свое военное положение по отношению к США, никогда не могла быть довольна полным поворотом на Дальний Восток. В то же время после окончания холодной войны Америка сохранила позиции не только в Европе через НАТО, но и в Азии благодаря своим позициям в Японии и Южной Корее, тем самым гарантируя, что Соединенные Штаты останутся тихоокеанской державой. Короче говоря, как для Москвы и Пекина, так и для Вашингтона динамика транстихоокеанских отношений была поистине трехсторонней. И для всей тихоокеанской «Большой тройки» грань между тем, чтобы быть партнерами и конкурентами, была тонкой и постоянно меняющейся. В конце президентства Буша Соединенные Штаты по всем показателям жесткой и мягкой силы были самым влиятельным игроком трио, как на региональном, так и на глобальном уровнях. Но эта треугольность не была гарантией долгосрочного стабильного международного порядка.

Эпилог Стена пала, Площадь очищена: переделан ли мир?

«Судьба, как было сказано, – это не вопрос случая, это вопрос выбора. Это не то, чего нужно ждать; это то, что нужно достичь. И мы никогда не можем с уверенностью полагать, что наше будущее станет лучше по сравнению с прошлым. Наш выбор как людей прост: мы можем либо формировать наши времена, либо позволить временам формировать нас. И они сформируют нас за такую цену, о которой страшно подумать, морально, экономически и стратегически»[1813].

Это были слова Джорджа Буша-старшего 15 декабря 1992 г. из речи в Техасском университете A&M, за пять недель до того, как он покинул свой пост, когда он уже смирился с политическим поражением и пытался взглянуть на события своего президентства. Поразительные потрясения 1988–1992 гг. были вызваны как структурными сдвигами в глобальной системе, так и растущим транснациональным влиянием власти народа, выразившимся в массовых протестах и электоральной революции[1814]. Но Буш был не одинок во мнении, что именно лидеры играют ключевую роль – особенно в переходные моменты всемирно-исторического характера.