Когда поют деревья

«У нас могла быть такая счастливая жизнь», – подумала Аннализа, вспомнив, как Томас за нее боролся и с каким уважением относился к ней. Пока не поцеловал другую.

В конце концов, отведя взгляд, она махнула в сторону гостиной.

– Nonna, наверное, там. Зайди поздоровайся.

– Да, с удовольствием, – кивнул Томас, наконец покинув место возле плиты.

Nonna строчила за швейной машинкой, зашивая разорванную наволочку и напевая себе под нос песню Марио Ланца, звучавшую с проигрывателя. Если бабушка не готовила на кухне и не качалась в своем любимом кресле, то ее всегда можно было найти здесь. Маленький стол со швейной машинкой был придвинут к окну с видом на море, и Nonna могла сидеть тут часами, ей не надоедало.

– Смотри, кого к нам принесло, – сказала Аннализа.

Возможно, стоило сначала предупредить бабушку, прежде чем приводить Томаса.

– Здравствуйте, Nonna, – поздоровался Томас, заходя в гостиную и становясь к бабушке лицом. – Очень давно мы не виделись.

Nonna остановила машинку и обернулась. Она вытаращила глаза и перекрестилась.

– Иисус, Мария и Иосиф. И то правда.

Потом она потрясенно и с немым вопросом посмотрела на Аннализу. Скорее всего, они думали об одном и том же: скоро Томас узнает правду. Аннализа не сможет его отпустить, не рассказав о Селии. Вина за то, что она прятала дочь, терзала ее не хуже акулы. Если бы Эмма навела его на мысль, он бы уже что-нибудь сказал.

Томас и Nonna обнялись, но не успели они обменятся и парой фраз, как Аннализа вмешалась:

– Нам надо поговорить, ты не против? Глен увел Селию к морю. Может, посмотришь, как у них дела?

Бабушка явно еще не оправилась от потрясения, но с радостью ухватилась за возможность уйти.

Nonna встала, опершись на трость, и молодые люди подождали, пока она выйдет через заднюю дверь во дворик, где царил облачный августовский день.

– Твоя бабушка ничуть не изменилась, – наконец сказал Томас, подходя к окну, чтобы полюбоваться видом. Он обернулся: – Она сможет спуститься сама?

Аннализа подняла брови:

– Думаешь, ее остановят несколько ступеней? Хорошо, что Nonna тебя не слышит.

Девушка ребром ладони перечеркнула шею.

Томас рассмеялся и словно одним махом извлек на белый свет все их воспоминания.

– Даже не верится, что у тебя есть дочь. Ох, теперь мне стыдно за то, что вот так заявился.

Мы создали ее вместе, подумала Аннализа. Лучше всего будет сесть, прежде чем перейти к откровениям. Да, Томас виноват в измене, но она спрятала от него малышку. Ее грех простить тяжелее. Сегодня ее ждет расплата.

Аннализу заранее мутило от нехороших предчувствий. Открыв заднюю дверь, она предложила:

– Давай выйдем.

Солнце приветливо пригревало. Они вышли на террасу, где стояли деревянные кресла, повернутые к воде. С океана веяло ветерком, от которого пели две музыкальные подвески. Кроме их звона, единственным звуком был плеск волн, набегающих на каменистый берег внизу.

Подойдя к перилам, они окинули взглядом горизонт – кругом простиралась сплошная синева, которой, кажется, не было ни конца ни края.

– Настоящий рай, – сказал Томас. – И день такой прекрасный.

– Мы терпим зиму именно ради таких дней, разве нет? – ответила Аннализа и посмотрела налево: Nonna уже одолела с помощью трости лестницу и присоединилась на пляже к Глену и Селии. Аннализа собрала волосы в хвост, чтобы не лезли в глаза.

– Как твои родители?

Томас обернулся – его густые волосы полоскались на ветру.

– Отец умер. Не знаю, слышала ты или нет.

– Нет. Мне очень жаль.

Аннализа не любила Билла Барнса, но сожалела о потере Томаса.

– Рак поджелудочной, – объяснил он. – Отец сгорел быстро. Он умер в начале прошлого года, пока я заканчивал службу в Форт-Дикс.

– В том же месяце, когда родилась Селия… А как твоя мама?

Интересно, он уже ведет подсчеты в голове, что за девять месяцев до этого они встречались на Гавайях?

– У мамы все отлично: она сейчас кое с кем встречается. Парень не так уж плох, хотя сравнение в любом случае будет в его пользу. Давай лучше о тебе: давно вы переехали? Ты многого добилась своими силами.

– Мы переехали в мае.

Долго ли они смогут говорить о ничего не значащих мелочах? Будь ее воля, она бы продолжала в том же духе целую вечность, потому что потом придется рассказать правду.

– И Nonna тоже?

Судя по тому, как Томас вертел головой, его очаровал морской пейзаж.

– Да, представляешь? Мы наконец-то выманили ее из Миллза.

Аннализа вдохнула знакомый запах соли и водорослей и сжала деревянные перила. С каждой секундой ей становилось все совестнее, что она все эти годы прятала от Томаса Селию, особенно с учетом сомнения, которое посеял в ее душе Митч.

– Выходит, ты вышла замуж? – спросил он. – Вряд ли твоему мужу нравится, что я здесь.

– Я не замужем, – выпалила Аннализа со скоростью летящей вниз гильотины. – Он не мой муж. Я никогда не была замужем.

Томас просиял так, будто только что выиграл чемпионат мира по футболу.

– Да ты шутишь!

Аннализа помотала головой, против воли расплываясь в улыбке. Прекрати, велела она себе, но ничего не могла с собой поделать.

– То есть ты одна?

Аннализа со вздохом кивнула. Одна, но не зарывайся. Не забегай вперед.