Когда поют деревья

В эту минуту на выставке Шэрон Аннализа ощущала всю полноту жизни – и как женщина, и как художница. Она еще не сказала Томасу, что хочет позвать его в Портленд, но их прогулка по городу перед выставкой, когда они обсуждали все достопримечательности, доказала, что Томас ей нужен. Если бы не он, она бы не испытывала сейчас такого восторга.

– Аннализа? – послышался голос из-за соседней колонны. – Звучит прямо как Мона Лиза… Очень легко запомнить.

К ним подошла Джеки Бартон, хозяйка галереи из Портленда с ежевично-черной шевелюрой, первая рассказавшая Аннализе о сегодняшней выставке.

– Как я рада вас видеть, – поздоровалась Аннализа. – Спасибо, что рассказали об этом мероприятии. Я в полном восторге.

– Ну разве не чудо? – Джеки жестом указала на некоторые картины. – Кто знает, может, в один прекрасный день и твои работы окажутся здесь.

Аннализа коснулась груди. Если она вытащит счастливый билет, ее счастью не будет предела. Она познакомила Джеки и Томаса, и все трое отошли в сторону, чтобы поговорить.

Джеки упомянула несколько обязательных к просмотру картин и спросила:

– Ты еще не разговаривала с Шэрон?

– Не было случая, – уклончиво ответила Аннализа, не желая признаваться, что у нее просто не хватило на это духу.

Джеки развела руками.

– А ты знаешь, что она будет давать здесь уроки? Причем независимо от колледжа?

– Правда?

Аннализе словно протянули последний кусочек пазла, и картина ее жизни окончательно сложилась.

– Правда. Иди и запишись немедленно, не теряя ни минуты. Не знаю, остались ли у нее места, но учитель она прекрасный.

Всю робость Аннализы как рукой сняло: теперь она была готова мчаться вперед, не замечая препятствий.

– Вы не откажетесь меня представить?

– Идем.

Джеки пошла прямиком к Шэрон. Аннализа шепотом предупредила Томаса, что скоро вернется, и поторопилась за ней следом, размышляя на ходу, что, если класс окажется переполнен, она просто прикончит одного из студентов, и дело с концом. Ничего личного: это будет легкая и безболезненная смерть. Разве можно упустить такую возможность? Да ни за что на свете.

Джеки увела Шэрон в сторону от пятерых гостей, засыпавших ее вопросами о работе. Знаменитая художница выглядела лет на пятьдесят с небольшим – примерно столько было бы матери Аннализы, будь она жива. Теперь девушка поняла, что в присутствии Шэрон ее одолевал не страх, а кое-что другое. Это было все равно что оказаться рядом с человеком со сверхспособностями. Аннализу охватил трепет.

Джеки хлопнула в ладоши и представила их друг другу.

– У Аннализы настоящий талант, Шэрон. И будущим летом она перебирается в Портленд. Ты еще проводишь здесь занятия? Но самое главное: у тебя остались места?

Аннализа затаила дыхание, ища на лице Шэрон хоть какой-то намек на то, что она подарит ей тот счастливый билет в будущее.

Шэрон положила руки на пояс и пристально посмотрела Аннализе в глаза, словно читая у нее в душе. Потом перевела взгляд на Джеки и снова на Аннализу.

– Как ни странно, одно место еще осталось. – Даже в ее речи слышалось что-то волшебное: словно ее устами говорил ангел. – Если Джеки тебя рекомендует, мне этого достаточно.

Аннализа онемела. У нее пропало всякое желание шутить, на что она пойдет ради этого места. Все было слишком серьезно. По рукам девушки пробежал холодок. Она давила в себе бурю эмоций, с трудом веря, что все это происходит наяву.

Прошло неизвестно сколько времени. Аннализа очнулась от того, что Джеки махала у нее перед глазами рукой:

– Эй, ты еще здесь? У Шэрон есть свободное место.

Придя в себя, Аннализа отчаянно закивала и, поймав серебристый взгляд Шэрон, твердо ответила:

– Да, мне нужно это место.

– Я очень хочу, чтобы ты поехал со мной, – без оглядки прыгнув навстречу неизвестности, сказала Аннализа.

По пути в Пейтон-Миллз молодые люди остановились возле укромного пляжа в заливе Маквойт, о котором знал Томас. Оставив машину у дороги, они взяли по пиву и, кутаясь от ветра в куртки, пересекли небольшой лесок. За деревьями открывалась спокойная водная гладь. Кроме голосов влюбленных, тишину нарушал только щебет птиц, прятавшихся в древесных кронах.

Томас сидел, скрестив ноги, лицом к Аннализе.

– Погоди, ты серьезно?

Аннализа лежала на боку в нескольких шагах от Томаса и делала с него набросок. Она до сих пор была на седьмом небе от выставки и от встречи с одной из самых интересных, по ее мнению, женщин на земле. Подумать только, ей выпал шанс брать у этой женщины уроки, и надежда на то, что в один прекрасный день она во что бы то ни стало украсит своими картинами ее галерею.

Но кроме всего прочего, ее опьяняла близость Томаса.

– Если ты все еще не против, – кивнула Аннализа.

Томас – единственный, кого она захотела взять на выставку, единственный, кого она любит. Почему бы не доверить ему и все остальное?

Томас воткнул банку с пивом в песок и с преувеличенной серьезностью ответил:

– Честно говоря, уже нет. Я решил остаться в Вестоне. Прости, что разрушил твои надежды, но мне нравится жить с родителями. Да и отец уже пришел в чувство.

Аннализа приподняла бровь, подыгрывая Томасу:

– Неужели?