Когда поют деревья

Глядя в его бисерные глазки, сверкающие торжеством, Аннализа вдруг поняла, что же она натворила. Она только что отдала ему победу. Она не первая девушка в «Прайде», которую шлепнули по попе. Ну разве что на этой неделе. Если женщина хочет работать, а не сидеть дома, она должна мириться с таким поведением. Это всем известно. Даже Патти, самая сильная из всех знакомых Аннализе женщин, пропускала мимо ушей кое-какие скользкие замечания. Потому что иначе – война, а победу никто не гарантирует. Нравилось Аннализе или нет, но ради того, чтобы вступиться за женщин «Прайда» и за тех, кто был по горло сыт такой несправедливостью, она только что рискнула работой.

Отказавшись от дальнейшего спора, она прошла мимо всех по коридору в рекламный отдел. Вдогонку неслись вопли мистера Миллера о том, что она только что совершила величайшую ошибку в своей жизни.

Когда Аннализа вошла, было тихо, и эта сонная тишина разительно отличалась от суматохи в коридоре. К счастью, коллеги ничего не слышали. Размеренно дыша, чтобы унять ярость, решимость и отчаяние, раздиравшие душу, девушка обогнула перегородки, за которыми сидели редакторы, и подошла к своему столу у окна. Аннализа поздоровалась с соседями и села на стул. Скоро ей придется драться за свою работу – это только вопрос времени.

И точно, десять минут спустя она услышала цокот высоких каблуков Патти, пересекавшей комнату. Аннализа сидела, уставившись на чистое полотно, и думала о том, что за такие поступки, как у Миллера, надо наказывать. Но если она подаст в суд – это ничего не изменит. Мало того, она нанесла худшее оскорбление, облив его кофе. Всем наплевать, что он ее трогал. И никого не волнует, что она вступилась за других женщин.

Аннализа закрыла глаза, чувствуя, как судьба взяла ее за горло. Патти пригласила пройти в кабинет. Закрыв за ними дверь, начальница первым делом пояснила:

– Я ненавижу его не меньше, чем ты.

Аннализа мерила шагами кабинет, доказывая Патти, что ей пришлось защищаться, и у нее не было другого выбора.

Патти села в кресло.

– Я восхищаюсь твоим поступком. Но так нельзя. Просто нельзя.

– А что мне было делать? Он шлепнул меня по заднице.

Патти покачала головой.

– Ты меня спрашиваешь? Будь моя воля, я бы выкинула его в окно.

Аннализа перестала метаться и с чувством прижала руку к груди.

– Патти, мне нужна эта работа. Я так долго ее добивалась.

Неужели она только что потеряла все, заработанное тяжким трудом?

– И ты меня полностью устраиваешь, – заверила ее Патти. – Ты – мой самый ценный работник. Только я ничего не могу поделать. Я попыталась тебя отбить, но мои возможности не безграничны. Ты напала на Теда, милая. Лично я вручила бы медаль, однако нас никто не поддержит. В «Прайде» правят мужчины. Нам просто повезло, что мы занимаем какое-то положение. Как ни грустно, это так. Будь спокойна, я помогу с поисками работы, но здесь твое время вышло.

Собрав остаток сил, Аннализа поблагодарила Патти за предложенную помощь, встала и вышла через вращающиеся двери на улицу.

Тед Миллер победил. Аннализа подвела Патти и всех остальных женщин, которые пошли бы на что угодно ради ее работы. Она подвела и себя, и даже родных, болевших за нее в Миллзе. Зарплата была так хороша, что удавалось присылать ежемесячные чеки бабушке. И что теперь скажет Nonna? Сбережений и дохода от продажи картин в магазине Уолта пока хватит, чтобы не ехать домой, но что дальше?

Нельзя же зарабатывать на жизнь, продавая картины в мелком магазинчике. Вот если бы ее наконец-то взяли в галерею, тогда другое дело. Но кто на это согласится? После того как Аннализа ушла от Шэрон, она не допускала и мысли о том, чтобы показать свое портфолио Джеки. Наверняка эти дамы уже все обсудили между собой.

– Кстати, Джеки, – наверняка сказала Шэрон, – та девушка, Аннализа, так у меня и не задержалась.

А Джеки на это ответила:

– Какая жалость. У нее были задатки.

– Может, и были, но я сомневаюсь, что ее хватит на большее.

Как глупо было хвастаться перед самой Шэрон Максвелл, что Портленд полюбил картины Аннализы, только на основании того, что они хорошо продаются в часовой мастерской. Словно это доказательство ее таланта. Может, настало время уехать в другое место – в Бостон, например, или еще куда – лишь бы подальше от этой неразберихи. Но поможет ли ей бегство? Аннализа отказалась от любви ради своего призвания, значит, такова ее судьба. Иначе их с Томасом страдания были напрасны.

Зайдя в магазин, Аннализа окликнула Уолта:

– Вы не поверите, что случилось. Теперь я безработная, а все из-за того…

Часовщик кашлял, склонившись над столом в дальнем конце магазина. Перепуганная Аннализа бросилась к нему. Кашель был гораздо серьезнее обычного.

– Уолт, вам плохо?

Подбежав к прилавку с кассой, возле которой они столько раз вели разговоры, Аннализа увидела, что платок, в который кашлял старик, весь испачкан кровью.

– Так что же это было? – спросила Аннализа, сев на соседний стул.

Прошло двадцать минут, мистер Бузински уже перестал кашлять и вернулся из туалета, куда ходил умываться.