Когда поют деревья

Ухватившись за эту мысль, Томас спросил:

– А что будет, когда я вернусь домой? Я имею в виду, с нами. Будем вместе отныне и во веки веков?

У Аннализы не было ответа, хотя она уже об этом думала.

– Ты ведь собираешься в стоматологический колледж в Нью-Йорке?

Томас наградил ее поцелуем с привкусом ананаса.

– Когда весь бардак закончится, я просто хочу вернуться домой и быть с тобой. Хочу жить среди людей, которые любят друг друга. Я могу поступить в стоматологический колледж, а могу его и бросить. Как будет нужно для твоей карьеры, так и сделаю.

Аннализа улыбнулась. Как же ей повезло с парнем. Она даже представила на минутку роскошную жизнь с Томасом Барнсом. Неужели за каких-нибудь два месяца она так сильно изменилась? Значит, омрачавшее жизнь горе понемногу уходит прочь? Да. Да, похоже…

Томас веселел с каждой минутой. Скоро он уже подсел к Аннализе и стал ее целовать. Аннализа наслаждалась каждой лаской и каждым поцелуем, а когда по радио сами-знаете-кто запел свою песню No Sugar Tonight, она улыбнулась, мысленно повторяя слова.

Когда группа затянула припев, Аннализа пропела:

– Ни крошки сахара для бедного Томаса, ни крошки сахара для моего Ти.

Первым засмеялся Томас, а потом они оба согнулись от смеха, и все в баре стали оглядываться, удивляясь, что у них тут такое происходит.

– Может, продолжим вечеринку с мини-баром? Что скажешь? – с неотразимой улыбкой предложил Томас.

Они прикончили пунш, и Томас взял ее за руку, переплетя пальцы. Они смеялись всю дорогу до своей комнаты, но как только вспомнили, что ждет их за дверью номера, игривость приняла другое направление. Томас отпустил руку, не сводя с Аннализы глаз, и забренчал ключами, открывая замок, а когда распахнул дверь, тело Аннализы уже переполняло желание.

Томас легко поднял ее на руки и боком вошел в комнату. Аннализа обвила его шею руками, вдыхая пьянящий запах солнцезащитного крема и моря.

Он донес ее до кровати и мягко опустил на постель. Глаза Томаса обжигали такой страстью, что, казалось, вот-вот испепелят ее белое шифоновое парео.

– Я так счастлив, Анна.

– Неужели? – спросила она, потянув его на себя. – Почему это?

Он ответил нежным поцелуем.

– Потому что ты здесь, и мы снова вместе, и потому что я… я так устал без тебя жить.

Губы пощипывало от соли, оставшейся после пляжа.

– Я тоже устала жить без тебя. Я люблю тебя, Томас. Никогда в этом не сомневайся.

– А я и не сомневался. – Уголок его рта приподнялся в улыбке. – Нам просто пришлось подождать, пока ты все поймешь.

Аннализа приподняла бедра, чтобы стащить парео, открыв низ от купальника в цветочек. Она подняла руки. Томас помог полностью снять белый шифон и отбросил его в сторону. С улыбкой посмотрев на парня, она кивнула в знак согласия.

Томас лег на Аннализу сверху, и она приподняла бедра, чтобы ощутить, насколько он ее хочет. Желая коснуться голого тела, она расстегнула его рубашку и пробежала пальцами по шрамам и царапинам, оставшимся от мытарств по джунглям. Следуя ее указаниям, он бережно расстегнул верх от купальника. Так они раздевали друг друга, пока не стали единым целым.

Охваченная страстью к Томасу, Аннализа до конца поняла, что на самом деле значит – заниматься любовью, и она знала, что полностью к этому готова. Он был нежным и в то же время страстным – словно человек, который пытается укротить тигра. Они с таким желанием сплетались в объятиях, что пошатнули стены, окружавшие ее сердце, и чистое полотно ее души расцветилось радугой красок.

Неделя летела как на крыльях; они были почти неразлучны, почти не сводили друг с друга глаз и не размыкали ни рук, ни губ. После завтрака они долго гуляли по пляжу и целыми днями сидели под зонтиком или строили замки из песка, или плавали, никогда не переставая разговаривать. Аннализа всегда держала под рукой свой блокнот: здесь, у моря, рядом с любимым у нее никогда не было недостатка во вдохновении. За ужином они смеялись до упаду, а потом танцевали под музыку местных музыкантов, пока страсть не заманивала их обратно в номер.

В последний вечер они прогулялись вдоль берега, забрели в одно местечко, которое посоветовал консьерж, и там впервые в жизни попробовали суши. Томас болтал без умолку – он стал таким же, как и прежде.

Сидя за маленьким столиком у окна напротив Аннализы, он взял палочки и попробовал подцепить кусочек тунца, обернутого рисом и водорослями.

– Зачем нужны эти палки? Почему нельзя есть обычной вилкой?

Аннализа покатывалась со смеху, глядя на его попытки.

– А я уже и забыла, какой ты изящный джентльмен.

Сделав еще несколько неудачных попыток, Томас пожал плечами и взял вилку. Попробовав долгожданное лакомство, он удивленно сказал:

– Кто бы мог подумать? Обыкновенная сырая рыба и водоросли, а так вкусно.

Аннализа насадила ролл на вилку, обмакнула в соевый соус и васаби и тоже попробовала.

– Вкусно.

Томас отхлебнул пива из запотевшего бокала.

– Надо вернуться домой и открыть суши-бар в Портленде.

– На вкус отлично, – заметила Аннализа, проглотив кусочек. – Но чутье мне подсказывает, что суши еще не скоро приживутся на материке.