Когда поют деревья

Интересно, займутся ли они здесь любовью, или она испугается и установит дистанцию? Аннализа не выносила мысли о том, что может потерять Томаса на войне, и ей было страшно, что она готовит себе самую большую потерю в своей жизни.

Но и мысль о том, чтобы его не любить, тоже была невыносима. Значит, надо взять на себя риск и решиться. Аннализа больше не могла действовать под влиянием страха. В глубине души она знала правильное решение.

Они стояли, наслаждаясь видом. В шезлонгах лежали любители солнечных ванн, вдоль слепящей линии прибоя гуляли влюбленные пары, а вдали, в океане – группа серфингистов каталась на будто бы бесконечной идеальной волне. Попадались и другие военные, одни со своими девушками или женами, другие – в компании таких же солдат, отдыхающих от ужасов сражений.

Между этими людьми и тем, что их сейчас окружало, ощущался разительный контраст. Аннализа чувствовала силу Томаса и всех остальных солдат во время этой краткой передышки от ужасов войны. Девушка и представить себе не могла, через что они проходят, но из новостей по телевизору и в газетах догадывалась, что они сталкиваются с жестокостями, которые заставят содрогнуться даже самых закаленных воинов.

Приватная обстановка номера наводила Аннализу на мысли, что же будет дальше. Они с Томасом впервые оставались вот так наедине в качестве влюбленной пары. Она думала, он захочет сорвать с нее одежду, но Томас просто растянулся на кровати и с улыбкой смотрел, как она разбирает чемодан, закидывая ее вопросами о том, что было дома.

Отвечая на вопросы, Аннализа видела, что Томас ее слушает или по крайней мере пытается, однако было заметно, что он ушел мыслями в себя – почти напоминая этим Эмму. Но Аннализа была не против: ясно, что она тут ни при чем. Она надеялась, что к концу дня сумеет усмирить его демонов. Аннализа даже не подозревала, что повидал Томас за эти пять месяцев во Вьетнаме, и он имел полное право на снисхождение.

Когда Аннализа рассказала, как потеряла работу в «Прайде» и как поступил с ней мистер Миллер, Томас вскочил и разъяренно на нее уставился:

– Проклятье, ты что, серьезно?!

– Это пустяки, – ответила Аннализа, чувствуя, что разбудила спящего медведя.

Ну и выражений он нахватался, пока не был дома.

– Они тебя уволили? – спросил он, спуская ноги на ковер. – А я-то думал, ты сама ушла.

Аннализа повесила в шкаф новый сарафан.

– Я не хотела тебя волновать, вот и не рассказывала.

Томас покачал головой – он явно из последних сил держал себя в руках. Теду Миллеру повезло, что он в нескольких тысячах миль отсюда.

Аннализа села рядом с ним на кровать и коснулась его руки.

– Тед Миллер давно в прошлом, и мне больше нравится моя новая жизнь. – Аннализа рассказала о том, чего не было в письмах, о памятном вечере, когда она увидела поцелуй бабушки и Уолта. – В тот вечер я поняла, что хочу поехать на Гавайи и мне во что бы то ни стало надо тебя увидеть. – Она посмотрела Томасу в глаза: ей не терпелось рассказать о своем открытии. – Жизнь слишком коротка, правда? Давай забудем обо всех своих страхах. Лучше я наделаю ошибок, но останусь с тобой, чем буду жить правильно, но без тебя.

Его Сиятельство вдруг ожил. Если раньше казалось, что он потерян для мира, то слова Аннализы вновь вернули его к жизни, и было видно, что он очень долго хотел это услышать.

– Об этом я всегда и говорил.

Аннализа погладила его по щетине на щеке.

– Да. Прости, что я так долго не понимала.

Томас нежно приобнял девушку.

– Ты же знаешь, что я был готов ждать тебя всю жизнь.

– Знаю.

Поцеловав Томаса, Аннализа закончила свою мысль, рассказав о картине с Уолтом и бабушкой.

– Эта работа произвела на Шэрон огромное впечатление. Не в смысле «а, ну неплохо, девочка». Она заметила то, что мне и так уже было известно – что я нашла свой собственный голос. У меня словно впервые открылись глаза, и я увидела… увидела везде любовь. Я наконец-то не боюсь ощущать связь с другими людьми. И чувствую любовь. – Аннализа положила руку на колотящееся сердце. – Я наконец-то чувствую эту связь.

Томас положил руку поверх ее руки – теперь он выглядел еще более юным, чем при их первой встрече.

– Я тоже это чувствую. Я люблю тебя, Анна. И всегда буду любить.

Понимая, что теперь ее черед открыть свое сердце, Аннализа опрокинула Томаса на кровать, прижалась к нему и покрыла его тысячами поцелуев.

– И я тебя люблю. И ничто меня не остановит.

Аннализа думала, что Томас распустит руки, да и в общем-то ждала этого, но ему как будто бы хватало и одних поцелуев, хотя раньше всегда хотелось большего.

– Тебе не нравится? – уняв порыв страсти, спросила она.

Томас вздохнул.

– Извини, Анна. Я очень устал.

Не падая духом, Аннализа перекатилась на бок и положила ладонь ему на грудь.

– Не волнуйся, у нас впереди целая неделя счастья вдвоем. Будем греться на солнышке, пить май-тай и танцевать. Забудем обо всем на свете.

– Этого мне и нужно.

Аннализа сосредоточилась на том, как поднимается и опускается его грудь.

– Там и правда так плохо?

Томас скорчил гримасу, словно она спросила, идет ли сейчас снег в Мэне.