Когда поют деревья

У меня есть к тебе просьба. Я хочу, чтобы ты ко мне приехала, но пойму, если ты не сможешь или не захочешь. Начиная с двадцать четвертого мая у меня будет неделя отпуска на Гавайях; мне дадут номер в отеле на Вайкики-Бич. Приезжай ко мне. Даже если приедешь просто как друг, будет все равно здорово побыть вместе. Кстати, семью я не предупредил. Пусть это останется между нами.

Аннализа дочитала письмо, включая адрес, по которому можно было послать срочную телеграмму, если она захочет приехать. Девушка откинулась на спинку дивана и закрыла глаза, переваривая просьбу Томаса. Какое счастье будет увидеть его, прикоснуться, сказать, что она попробует найти в своей жизни место и для него, и для своего творчества. Да еще Гавайи… Аннализа уже представляла, как они будут бродить по пляжу на закате, взявшись за руки, и снова смеяться.

И тут Аннализа опомнилась. Она никогда в жизни не летала на самолете и даже не представляла, сколько стоит билет на Гавайи. Деньги – еще полбеды, но справится ли Уолт в одиночку, если она уедет на неделю? Стоп, неужели она думает о предложении Томаса всерьез? Купить билет на самолет – значит снова броситься очертя голову навстречу любви. В прошлый раз это плохо кончилось. Где гарантия, что теперь будет лучше?

Аннализа колебалась. Решение пришло только вечером. Самый лучший ее поступок в этом году, а может, и во всей жизни – попытка свести бабушку с Уолтом – оказался не напрасным. Несмотря на всю конспирацию, Уолт признался, что они постоянно разговаривают по телефону и даже виделись пару раз.

Так совпало, что когда Аннализа получила от Томаса письмо, Nonna как раз была в городе и ужинала с Уолтом. Аннализа решила, что прогулка остудит ей голову. Она натянула куртку, намотала на шею шарф и вышла на улицу. Был ранний вечер. Гуляя по городу, Аннализа радовалась холоду, который в какой-то мере отвлекал. По пути домой она завернула поужинать в дешевую забегаловку.

Когда Аннализа опять вышла на Конгресс-стрит, увлеченно споря сама с собой, она увидела, что прямо перед ней идут, взявшись за руки, Уолт и Nonna. Аннализа невольно залюбовалась – ее переполняла радость.

Пара остановилась под козырьком магазина Уолта. Они стояли вплотную друг к другу и о чем-то смеялись. Аннализе хватило бы и смеха этих ворчунов, но тут Уолт поцеловал ее бабушку в губы.

Аннализа так громко завопила, что Уолт и Nonna обернулись, однако она успела вовремя скрыться за углом.

Аннализа лишь краем глаза разглядела счастливые лица одиноких стариков, поцеловавших друг друга в желтом рассеянном свете уличного фонаря, но все равно эта картинка осталась в ее памяти, словно отпечатки пальцев на мягком воске.

Пока Аннализа смотрела, как Уолт провожает бабушку к лестнице, у девушки словно открылись глаза. Глупо было думать, что любовь к Томасу стоит у нее на пути! Томас не ее отец, а она не похожа на маму. Он только и делал, что поддерживал Аннализу, и будет поддерживать всю жизнь. Надо только верить в него и в себя. Никто не отберет у нее из рук кисточку.

Осознав это, Аннализа вдруг вспомнила, что у нее даже нет купальника. А без купальника не обойтись, потому что она во что бы то ни стало сядет на этот проклятый самолет и полетит к Томасу. И плевать на деньги и последствия! Хватит уже трястись. Зачем ей жизнь без любви?

Чуть ли не сильнее тяги к Томасу было желание добраться до мольберта и нарисовать только что увиденное. Аннализа как наяву представляла лица этих двух людей, похоронивших первую любовь и полюбивших снова. Она вдруг поняла, что любовь стоит того, чтобы ради нее рисковать.

И она больше ни минуты не станет подавлять любовь к Томасу.

В ушах звенели слова Модильяни: «Когда я узнаю твою душу, я нарисую твои глаза». Аннализа ощущала глубокую внутреннюю связь со своей бабушкой и Уолтом, и теперь могла бы нарисовать их глаза. Разве она сможет когда-нибудь забыть, как Nonna в своих ортопедических ботинках поднялась на цыпочки и поцеловала сморщенное и растерянное лицо Уолта, или забыть его любящие глаза?

Боясь помешать паре, Аннализа обогнула дом и поднялась по лестнице в квартиру. Увидев, что бабушки нет дома, она снова улыбнулась. Может, Nonna проведет ночь у Уолта?

Отложив ответ Томасу на утро, Аннализа отправилась прямиком в спальню и стала рисовать Уолта и бабушку, не сомневаясь, что это будет лучшая картина в ее жизни. Она работала почти без перерыва до самого восхода солнца, когда хлопнула входная дверь.