Когда цветут реки

— Молим о счастье, чтобы были у нас одежда и пища и чтобы не было несчастий и бед! В нынешнем мире да будет мир и спокойствие, а на небе да будет с нами вечное счастье!

В сумерках на левом берегу Янцзы, возле костров, задвигались тени. Повстанцы варили рис. Костры располагались в строгом порядке вдоль берега, чтоб не загорелись джонки и дома. По всей территории Уханя[20], за исключением только высоких стен наместнической крепости Учан, горели огни. Крепость — черная молчаливая, будто безлюдная — была осаждена тайпинами.

Вдали, на северном берегу реки Хань, темнели пустыри наполовину сожженной маньчжурами торговой пристани Ханькоу. Зато третий город — Ханьян был полон людей. Старосты разносили по кострам рис из «небесной кладовой». Ни у кого из воинов не было ничего своего: ни крупинки риса, ни медяка с дырочкой посредине — мелкой китайской монеты, известной под названием «вэнь». Все было общее. Каждый взвод зажигал свой костер и, помолившись небесному отцу и старшему брагу, приступал к еде.

Напротив Ханьяна тайпины поставили в ряд, поперек Янцзы, несколько десятков джонок, чтобы перегородить реку. Эти джонки служили и мостом, по которому из Ханьяна переходили на правый берег реки, к самым стенам осажденной крепости. На корме каждой джонки стоял часовой. Одним из часовых был Ван Линь, мальчик из Долины Долгих Удовольствий.

В этом нет ничего удивительного. В войсках тайпинов таких мальчиков было немало. Это были подростки с суровыми лицами, вооруженные копьями и кинжалами, вступавшие в бой вместе с отцами и братьями. Они несли караулы, помогали тащить повозки с пушками, разносили приказы и воззвания, ухаживали за лошадьми, били в барабаны и гонги. Каждый из них мечтал получить ружье. Но ружья в тайпинской армии давались только в награду за отважные подвиги.

У этих мальчиков была мечта — пришить на грудь солдатскую нашивку с каким-нибудь званием. Во взводе, где служил Ван Линь, был юноша из Хубэя, по имени Чжоу Цзун-до, у которого на груди написано, что он «Нападающий на врага воин, подчиненный могучему командиру пятка, восточной роты, третьей колонны, переднего полка, передовой дивизии, вспомогательного корпуса».

А мальчикам таких нашивок не дают. Мальчики называются просто «новыми воинами». Старые воины, южане из Гуандуна[21], земляки самого Небесного Царя, смотрят на молодежь несколько свысока. Шутка сказать — ведь они-то и есть знаменитые «Красные Повязки»! Они проделали с вождями весь трудный путь с далекого юга.

Пока что Ван Линь просто караульный. Он стоит на корме джонки, сжимая в руке копье.

Несколько месяцев прошло с тех пор, как сгорела усадьба Ван Чао-ли.

Те семьи, которые успели уйти из деревни, скрывались в горах около месяца. Потом они двинулись на юг.

Путешествие было трудным. Шли малоизвестными горными тропинками, ночевали в зарослях и пещерах, тщательно обходили усадьбы и города, старались пробраться в провинцию Хунань так, чтобы не встретиться с солдатами или чиновниками. Это было нелегко, потому что на дорогах через каждые десять — пятнадцать километров стояли заставы, где брали пошлины с проезжающих. Самой трудной оказалась переправа через реку Юань. На ней не было ни бродов, ни лодок. Маньчжуры забрали рыбачьи суденышки на нужды армии.

Через Юань крестьяне переправились неожиданным образом. Они встретились в горах с разбойниками.

Вместо того чтобы забрать несложный деревенский скарб, разбойники тайно перевезли их ночью через Юань и показали охотничьи тропы в горах.

Ваны из Долины Долгих Удовольствий никогда еще не видели таких добрых разбойников. Они знали атамана шайки на Янцзы, которого звали «Вежливым тигром». Но у этого атамана было еще более диковинное прозвище — «Спящий Гром».

Он был хунанец и с трудом понимал язык, на котором говорили Ваны. В ответ на их благодарность он сказал:

— И я в детстве сажал рисовую рассаду.

И вот в один из октябрьских дней крестьяне увидели с высокой горы что-то вроде длинной черной змеи, которая ползла вдали по дороге в столбе пыли.

Грузчик с рассеченной щекой, который вел их все время, вытер пот со лба и, показывая в ту сторону, сказал:

— Вот они!

— Кто?

— Тайпины!

На дорогах Южного Китая было неслыханное движение. С юга на север, от границ Гуанси к большому озеру Дунтин, шли густые колонны людей.

Это были главным образом пешие. Большинство из них тли босиком, на головах у них были островерхие соломенные шляпы, красные и желтые повязки. Над этим морем шляп и повязок колыхалось бесчисленное количество тяжелых пик с красными кистями. Среди пестро одетых пехотинцев, имевших на груди фонари, а на спине мешочки с солью и горшочки с маслом, медленно плыли паланкины, в которых несли начальников. На головах у начальников были пышные красные уборы. Длинные пряди прямых черных волос рассыпались по плечам. Вокруг паланкинов шли телохранители с обнаженными мечами.