Когда у Амура сбился прицел

— Почему под жалкое подобие? — спокойно возразил Джермано. — У нас на дискотеках включают самую разную музыку, а под испанские мелодии все танцуют весьма красиво и слажено.

— Может, у вас тут, конечно, все по-другому, а у нас в Англии дискотеки ужасны, и Николь на них не ходит, — снисходительно посмотрел Чиро на молодого человека, а Николь возвела глаза к небу. — Tesoro, подставляй тарелку, я наложу тебе этот изумительный салат, — с улыбкой произнес Чиро.

— Я не люблю шпинат, — отозвалась Николь.

— Ты в гостях, Ники! Прекрати капризничать, как маленькая! — одернул ее отец. — И возьми еще вот эту pancetta[2].

— Папа, я сама возьму все, что захочу! — раздраженно воскликнула Николь.

— Давай, я положу тебе, — подцепил Чиро несколько тонко нарезанных кусочков с настойчивым намерением накормить ими дочь.

— Я сказала, что не хочу! — окончательно рассердилась Николь, закрывая рукой тарелку.

— Чиро, оставь девушку в покое! — дружелюбно вмешался Невио. — Она ведь не маленький ребенок, вполне может позаботиться о себе.

Николь бросила на него благодарный взгляд и взяла из миски сочный румяный персик.

— Спасибо за понимание, — обворожительно улыбнулась она.

— Она совершенно неспособна о себе позаботиться! — недовольно проворчал Чиро, обескураженно ставя обратно тарелку с закуской. — Если не следить за ней, она будет питаться одними фруктами и шоколадками, а ей необходимо мясо!

Джермано аж жевать перестал, в изумлении уставившись на Чиро.

— А что, если она вегетарианка? — спросил он.

— Вегетарианка?! — почти взвизгнул Чиро. — Я не допущу всех этих новомодных молодежных выкрутасов! — решительно заявил он.

— Вегетарианства придерживаются люди самых разных возрастов, причем, столетиями, — спокойно возразил Джермано.

— Ты тоже? — растерялся Чиро от смелости молодого человека.

— Как видите, нет, — кивнул Джермано на свою тарелку, полную кусочков мяса. — Я только хотел сказать, что вегетарианство — это не веяние моды, и каждый сам выбирает, придерживаться такого питания или нет.

— Неужели твой отец позволил бы тебе придерживаться его? — сердито посмотрел на него Чиро. — Не думаю. Вот и я не позволю.

— Зря ты так полагаешь, Чиро, — усмехнулся Невио. — Если бы Джермано выбрал для себя этот путь, это его право.

— А мой отец привык все решать за меня, — с сарказмом вставила Николь, глядя на Невио. — Что мне есть, подо что танцевать…

— Николь! — гневно вскричал Чиро.

— Ou, Чиро! — оборвал его Невио, видя, как у друга лицо перекосилось от злости. — Ты слишком напряжен, расслабься! И позволь твоей дочери поесть вволю персиков, они изумительные, — улыбнулся он.

— Если ей это позволить, она так и будет поедать одни персики! А ты только посмотри, какая она тощая!

— Вовсе она не тощая, — возразил Невио, придирчиво оглядев Николь. — Вполне стройная фигурка…

Николь готова была броситься ему на шею и расцеловать. Особенно за комплимент фигурке.

— Спасибо, Невио! Уговори еще моего отца отпустить меня с Джермано на дискотеку, — сказала она, многозначительно посмотрев на Невио.

— Николь! — взвился отец. — Как ты смеешь обращаться к моему другу на «ты»?!

Ситуация за столом накалялась, и Невио нахмурился.

— Чиро, брось! Пусть называет меня, как ей нравится! — почти строго сказал он. — Если уж на то пошло, я ненавижу официальное обращение! Может, еще «синьор Ди Пинто» будет меня называть?

— Она в два раза младше тебя! Она должна иметь хоть какое-то уважение!

— Чиро, обращение на «вы» не является признаком истинного уважения! Она может каждый раз говорить мне даже «egregio signor[3]», а за спиной наделять самыми унизительными словами. А мы здесь собрались дружеской компанией, почти как семья, почему бы нам не сократить дистанцию?

— Таким образом, Невио, ты развращаешь молодежь! — метали молнии глаза Чиро.

— Мой Джермано кажется тебе чрезмерно развращенным? — со всей серьезностью спросил Невио.

Чиро нахмурил брови, растерянно хлопая глазами. Джермано как раз произвел на него очень хорошее впечатление: спокойный, воспитанный, вежливый, взрослый… Чиро только не понравилось, что молодой человек позволил себе перечить ему. Но он никак не мог сказать, что Джермано принадлежал к тем развращенным представителям молодежи, которые никого не уважают и ведут себя дерзко и вызывающе. Вопрос друга буквально загнал его в угол и требовал признать свою неправоту, а этого Чиро никогда не умел делать, потому в тот момент он был на грани того, чтобы демонстративно бросить вилку, вскочить из-за стола и покинуть этот дом.

— Вы что, решили слепо встать на защиту моей дочери, с чего-то решив, что я ее притесняю, и весь месяц учить меня жизни?! — процедил он сквозь зубы.