Когда улыбнется Ганеш

Мистер Басу и его коллеги систематически подходят на катерах к островам, населенным племенами, оставляют подарки. А с онгами мистер Басу прожил около трех месяцев, обучив их языку хинди. Антропологически эти племена относятся к негритосам. Едва ли усилия мистера Басу помогут им выжить на островах, ставших своего рода резервациями. Однако самое большое племя — никобарцы, имеющие монголоидную внешность, быстро развивается, обретает культуру, входит в русло современной жизни. Большую часть никобарцев, число которых перевалило за 23 тысячи, миссионеры обратили в свое время в христианство. Многие из них работают в Портблэре и других городах. Кое-кто перебрался и на континент. По совету мистера Басу мы побывали в Никобарском гестхаузе. Жители острова Кар-Никобар подолгу гостят в нем, занимаются на специальных курсах, постигают ремесла, а затем, вернувшись на свой остров, распространяют полученные знания. Но и никобарцы в большинстве не возделывают и не едят еще риса — питаются лишь бананами и кокосовыми орехами. Худенький, чисто выбритый молодой человек в джинсах по имени Роберт Лукас только что вернулся в Портблэр из Мадраса, где окончил колледж.

— Хочу написать книгу об обычаях моего народа, — ответил он на мой вопрос о его намерениях. — А потом вернуться на Кар-Никобар и учить детей…

…Снова и снова вглядываюсь в мангровую чащу. Наш катер, как машина времени, доставил нас к порогу каменного века, и хочется, чтобы встреча с этим веком состоялась. Хоть на миг. Но нет, джаравы не спешат, а наши хозяева уже ждут нас в Портблэре…

Мадрас. Запах Мадраса — запах соли, рыбы и нефти — ощущаешь и на набережной «Марина», и на кричащей и бурлящей Маунт-роуд, и в так называемом Черном городе. Особенность разделения города на старый и новый состоит в том, что первый именуют «черным», второй — «белым». Мадрас не потрясает и не подавляет сразу, как Калькутта или Бомбей. Его огромность постигаешь постепенно. Набережная, которую в отличие от бомбейской Марина-драйв зовут здесь «Марина-бич», состоит из нарядных викторианских зданий: купола, колоннады, башни с часами. От синей полосы моря вдали ее отделяют сады, за которыми у самого берега толпятся жалкие лачуги рыбаков. На набережной немало памятников тамильским писателям, общественным деятелям, есть скульптурная группа: рыбаки или моряки, натягивающие канат на ветру. Марина-бич считается одной из самых длинных набережных в мире. Маунт-роуд, главная улица, не столь нарядна. Она калейдоскопически пестра и подвижна. Типичные индийские лавки под крупными вывесками, рычащие грузовики, черно-желтые такси с помятыми дверцами и отломанными ручками, велорикши, подводы, двухколесные пролетки, запряженные гнедыми лошадками, фургоны. В этом гремящем потоке мелькают бесстрашные велосипедисты с огромными молочными бидонами или с красными газовыми цилиндрами по обеим сторонам заднего колеса.

Улица упирается в гору («маунт»), давшую ей имя. На горе расположилась церковь святого Фомы, того самого, которого зовут Неверным или Неверующим. Святой Фома, или Сент Томас, говорят, поселился здесь в I веке нашей эры, обратил в христианство десятки тысяч людей, совершил множество разнообразных чудес и был сражен дротиком в спину во время молитвы. Осматриваю монастырь и церковь: крест, сделанный якобы самим Фомой и обладающий некой таинственной силой, лики святых, изображение Фомы и его убийцы.

С удивлением замечаю, что надписи под картинами сделаны по-армянски. Оказывается, здесь в XVII–XVIII веках жило несколько сот армянских купцов, переселившихся из Персии. Они были католиками. Когда в Мадрасе заняла господствующее положение Ост-Индская компания, армянские купцы стали играть роль посредников в ее торговле с местными производителями. Позднее необходимость в посредниках у Ост-Индской компании отпала, и армяне постепенно покинули Мадрас. Сейчас их в городе практически нет. Но след свой они оставили — в виде Армянской улицы, моста через реку Адьяр и надписей в церквах, в которых вели службу их священники.