Когда возвращается радуга. Книга 1

— Никогда, слышишь, никогда, венценосный друг мой, я не использовал свой дар даже во вред врагам, не говоря уже о друзьях. В моей верности и искренности можешь не сомневаться. Это всё годы, годы, прибавляющие опыт, знание людской натуры, умение видеть сквозь наносное то, что таится внутри… Спрашиваешь, почему я не трепещу? Да ведь ты сегодня совсем не тот, что когда-то вошёл в ТопКапы на плечах янычар-предателей, которых ты, кстати, потом и вырезал каждого десятого, и что удивительно — не вызвал среди них даже ропота. — Предостерегающе поднял руку. Огненное ожерелье осело на его деревянных чётках, впитавшись в полированные бусины. — Не хочу сказать, что, дескать, тогда ты был жёстче или мужественнее, а потому — отправлял на смерть, не задумываясь, а сегодня умягчился или размяк, о нет. Просто тогда, в миг возвышения, ты в развитии своей души устойчиво занимал ступень Воина, Завоевателя, для которого свирепость и неукротимость неотъемлемы, как для бури разрушительные ветра и смерчи. Но именно тогда, пять лет назад, ты шагнул выше, став Государем. А это означает, что мыслишь и поступаешь иначе. Ты относишься к типу гибких личностей, которые со временем меняются, не изменяя себе. Как Государь…

Он вздохнул, переводя дыхание. Хромец обеспокоенно взглянул на побледневшее лицо старца, выделяющееся светлым пятном в полумраке библиотеки. Подался вперёд, но Аслан-бей остановил его успокаивающим жестом.

— Это просто усталость, друг мой. В мои годы трудно находиться на ногах весь день, а я совсем забылся… Моя рыжая отрада несколько раз крутилась под дверьми, но так и не осмелилась напомнить о полуденном отдыхе. Так что — ты прав, дорогой мой, мы с ней и впрямь чувствуем друг друга. Не беспокойся, я уже подтянул силы из этого пламени, им остаётся лишь равномерно напитать уставшее тело… Так вот: пять лет назад, как Воин, ты бы, не раздумывая, послал эту девочку на смерть. Сегодня, как Государю, тебе стоило лишь заподозрить, что она — одной крови с тобой, и ты… задумался. Какую пользу можно извлечь из этого родства? Кровью не разбрасываются. Я прав?

Сощурившись, Хромец смотрел на пламя, машинально отстранив от себя чубук наргиле. Из мундштука сиротливо тянулась струйка душистого дыма.

— Ты назвал меня Государем… Из твоих уст услышать это признание — награда.

— Да ведь так и есть, — спокойно ответил старец. — Дни завоеваний позади. И не потому, что ушли годы юности и ранней зрелости, а потому, что ты их перерос. Война для тебя нынче — детская забава, порядком приевшаяся. Если птенец, истосковавшись по родной скорлупе, сможет-таки однажды в неё втиснуться — счастье его будет недолгим, довольно скоро он поймёт: в прежней, привычной оболочке слишком тесно. Так и ты. Политик и правитель, ты мыслишь иначе, чем вчерашний рубака.

В раскосых глазах Повелителя играло пламя.

— Не буду спрашивать, давно ли тебе известно её происхождение, — медленно сказал он. — В сущности, это неважно. Но ты прав: есть у меня одна задумка, как можно будет использовать её родство со мной…

— После того, как она овдовеет, — спокойно довершил старый лекарь. — Не раньше.

— Ты и это просчитал? Воистину, счастье, что твоя умнейшая голова сидит на плечах друга, а не заговорщика!

Тихий смех прозвучал в ответ.

— Я знаю тебя не первый год, отчего же мне не предугадать некоторые твои поступки? Но… ты же понимаешь, что не в наших с тобой интересах объявлять на весь мир о той, что…

— Ты прав. Ни к чему. Пусть это останется между нами.

С видимым облегчением Аслан-бей откинулся на спинку дивана.

— Я не забуду твоей душевной щедрости, венценосный друг мой. Придёт время — и я отплачу, поверь.

— Полно, скажи-ка лучше… — Султан ожесточённо потёр шею. — Та родовая отметина, доставшаяся мне от самого Эртогрула, полдня непрерывно свербит; не оттого ли, что чует родственную кровь? Но если так — почему раньше этого не случалось?

— Магия, — коротко ответил Аслан-бей. Пояснил: — Магическая аура, что сейчас на моей супруге, пробудила её метку, вот они и отзываются, чуя друг друга.

Хромец порывисто вскочил. Зашагал по библиотеке, взволнованно сжимая-разжимая кулак.

— Она не будет помехой для твоего наследника, — веско сказал старик. — Ни она, ни возможные дети. И ты уже знаешь, почему. Для того, чтобы лишить их права наследования, вовсе не нужно отнимать жизнь. Их матери достаточно лишь переменить веру.

Остановившись, будто налетев на невидимую стену, Хромец потёр грудь… смущённо оглянулся на старика.

— Прости, что ухожу в мыслях так далеко. Но, надеюсь, мне ещё долго не придётся искать ей мужа-христианина.

— Года три, не меньше. — Табиб устало прикрыл веки. — На этот-то срок меня ещё хватит…