Когда возвращается радуга. Книга 3

— Да перестань… Главное, что я и впрямь тогда всерьёз им восхищалась, даже немного завидовала Ильхам. Думала: надо же, какому мужчине она досталась! Ты ведь понимаешь… — Она невольно покраснела. — …что наш брак с эфенди был не совсем настоящим. Он стал для меня отцом, наставником, совестью, и я до конца своих дней буду любить его и помнить. Но всё же тогда, к стыду своему, я немного завидовала подругам, которым по милости Аллаха довелось вкусить радостей семейной жизни, и любви молодых пылких мужей, и счастья материнства… Впрочем, завидовала я совсем чуть-чуть. Мне казалось — дорогой эфенди вечен; и хвала Всевышнему, пусть дни его продлятся бессчётно, а я как-нибудь обойдусь и без маленьких радостей, доступных кому-то другому, лишь бы быть подольше с названым отцом.

Она вздохнула.

— А потом, когда Август поправился и вернулся в посольство, я почти не видела Камилле, он бывал у нас очень редко. Я как-то и думать о нём забыла. Да и то сказать — в моей жизни тогда было столько интересного! Каждый день что-то новое, как подарок. Это со временем я, должно быть, привыкла, что мир так и кипит вокруг; а тогда, после сонного болота Серальского гарема, едва успевала удивляться и восхищаться. Всё новое хотелось схватить, разглядеть, вдохнуть аромат, попробовать на зуб!..

Аннет невольно улыбнулась.

— Понимаю. И у меня было такое. Когда… в общем, встретила своего «господина Анри». Будто и не жила раньше. Мир вдруг взорвался — красками, звуками, ощущеньями… и любовью, будь она неладна.

— Но ты ведь не жалеешь? — не сколько вопросительно, сколько утвердительно сказала Ирис.

Маркиза печально качнула головой:

— И да, и нет… Однако продолжай. Хочешь сказать, что интерес к Филиппу де Камилле тогда угас полностью?

— Ну да, мне же было не до него. Если бы ты знала, какое это чудо — открывать в себе новые возможности, учиться магии! К тому же, делать это нужно было осторожно, не торопясь: эфенди сам говорил, что не слишком осведомлен об особенностях фей, и всё опасался как бы я не исчерпала свой резерв, не успев создать его толком. Да и о том, что я должна уметь, он только догадывался.

Она задумалась. Машинально потянулась к баночкам с бисером, закрывая одну за другой крышечками из цветного стекла. Улыбнулась своим мыслям.

— А как он меня злил в Эстре, — сообщила с каким-то смущением, и, разумеется, Аннет тотчас поняла, что речь снова зашла о Филиппе. — Казался мне просто невыносимым снобом. Потом, правда, когда монсеньор Бенедикт рассказал мне о свойствах приворота, который мы окончательно сняли, я поняла причину его постоянной сдержанности и бесстрастности. Он просто боролся много лет с навязанной страстью, и вместе с ней привык глушить все прочие чувства, потому-то и привык быть в броне, которую сам вокруг себя нарастил. Он и сейчас в неё порой прячется, только уже не так часто. А когда два дня назад мы, если это можно так назвать, объяснились… — Не сдержавшись, хихикнула. — Он честно боролся сам с собой, по глазам было видно, и так напомнил мне цыплёнка, пытающегося влезть в обломки бывшего своего домика… Не скажу, что сейчас Филипп так уж сильно изменился: скорее всего, я просто узнаю его больше. Но когда он сообщил об отъезде, я растерялась. И вдруг ясно поняла: не хочу, чтобы он исчезал. Вдруг его зашлют опять в Османию, или в Новый Свет, где его дядя основал целый город? В конце концов, он…

Щёки Ирис порозовели.

— Он же из-за меня дрался на дуэли! И пусть не прикрывается очередным «долгом», я же чувствую — из-за меня, а не потому, что как-то надо обелить свою репутацию, как моего сопровождающего…

— У-у, как всё серьёзно-то, — пробормотала Аннет. — И не любишь, и отпускать не хочешь. А не боишься оказаться собакой на сене, что сама не есть и другим не даёт? Или что выйти за него придётся, рано или поздно?

Рыжая фея пожала плечами.

— Выйти за порядочного и умного, да ещё и красивого, и молодого, и во многом приятного тебе мужчину — не такая уж и беда, я тебе скажу. Знала бы ты, как мечтают об этом многие гурии Сераля, которые не особо-то рвутся на султанское ложе, боясь интриг, а то и отравы или кинжала из-за угла, или удавки во сне…

— Ого! — снова вырвалось у Аннет. На этот раз — совсем с иной интонацией. — А я-то думала — гаремные девы скромны и молчаливы, и даже удивилась твоей храбрости: как тебя угораздило с графом договориться…